Прекрасная пленница - Нора Хесс

В наступившем затишье Келеб пытался привести ее в чувство:

– Рокси! Рокси! Ты меня слышишь? Ты понимаешь, что я говорю?

Она несколько раз встряхнула головой и поняла, что сознание ее проясняется. Короткий сон помог ей. Она посмотрела на Келеба и кивнула. Он помог ей опереться о валун и тихо сказал:

– Я хочу, чтобы ты пошла с пастором, Рокси. Я с Длинным Шагом отвлеку предателей.

Роксана с волнением посмотрела на него.

– А как же вы? – спросила она. – Разве вам не опасно здесь оставаться? Почему нам не уйти всем вместе?

Ее вопросы были по-детски наивными, и Келеб подавил улыбку. Он отдал бы все на свете за то, чтобы уйти вместе с ней. Но это было невозможно. Краснокожие черти легко догонят ее с пастором. Он похлопал ее по руке.

– Со мной будет все в порядке. Я и Длинный Шаг хотим посмотреть, сколько этих ублюдков нам удастся подстрелить.

На одно мгновение показалось, что она собирается возразить, но Роксана только вздохнула и кивнула головой:

– Будь осторожен. Ты слышишь меня?

Пастор дотронулся до ее плеча, и она двинулась вслед за ним. Келеб смотрел, как они удаляются, чувствуя одновременно облегчение и сожаление. Он подавил глубокий вздох. В конце концов, он был рядом с ней, подумал он, пусть и недолго. Он повернулся к Длинному Шагу.

Келеб и индеец начали стрельбу в направлении ренегатов – настолько часто, насколько успевали перезаряжать ружья. Они не видели своей цели, но заставили индейцев не высовываться из укрытия.

Подтягиваясь на локтях, Роксана с пастором выползли из-за валуна. Они медленно передвигались от сугроба к камню и от камня к сугробу.

Оглянувшись через плечо, Роксана увидела несколько распростертых на снегу тел. Келеб и Длинный Шаг неплохо стреляли.

Роксане казалось, что они ползут уже несколько часов. Ее колени и локти промокли, в голове стучало. Когда она почувствовала, что не может больше ползти, пастор привстал на колено и осторожно огляделся вокруг.

– Кажется, мы в безопасности, – прошептал он и помог ей подняться на ноги.

Сердце ее радостно забилось – местность была ей знакома. Совсем недалеко был ее дом.

Гидеон сидел на кровати и раскачивался. Ему было скучно. Он всегда был вольной птицей, а теперь оказался запертым в четырех стенах. Он испытывал беспокойство.

Время тянулось для него бесконечно, к тому же у него давно не было женщины, что тоже не давало ему покоя и раздражало его. Даже сейчас он чувствовал шевеление в своих охотничьих штанах. Вдруг его взгляд упал на Летти, и он медленно почесал зудящее место. С тех пор как мужчины ушли на охоту, она, безусловно, изменилась. Она поправилась, ее тело сделалось более округлым. Лицо тоже округлилось, и она выглядела теперь на десять лет моложе.

«Черт, – подумал он. – А ведь она немногим старше меня».

Он стал рассматривать ее внимательнее. Он заметил и другие перемены – она стала чище и аккуратнее. Сегодня за обедом она наклонилась к нему, чтобы поставить миску с супом, и ее волосы пахли свежестью… как мыло Роксаны.

Он смотрел, как она подходит к огню и присаживается, чтобы подбросить дров в очаг. Ее платье плотно обтягивало ее бока и ягодицы, она поправляла поленья, и линии ее тела пришли в движение. Он снова подумал о том, как давно он не был с женщиной.

Он вытянул вперед здоровую ногу и слегка коснулся ею Летти. Она вопросительно посмотрела на него снизу вверх. Он усмехнулся:

– Я все думаю, Летти, скучаешь ли ты по Эзу. Его нет так давно… слишком долго для женщины, которая осталась без мужчины.

Летти улыбнулась про себя. Она давно гадала, когда же молодой Шервуд обратится к ней. Уже больше недели она догадывалась о том неудобстве, которое он испытывает, и втайне разглядывала его, стараясь как можно чаще попадаться ему на глаза. Она посмотрела на него и улыбнулась:

– Вы хотите занять его место?

Гидеон стал откровенно рассматривать округлости, выступавшие из полузастегнутой блузки.

– Пожалуй, – протянул он. – Я обдумывал условия.

– А что скажет ваш дядя, если узнает, что вы спите со мной? Я думаю, ему это не понравится.

– А кто ему расскажет? Уж точно не я, – усмехнулся Гидеон.

Летти тоже усмехнулась в ответ:

– И не я, иначе он отправит меня отсюда так быстро, что у меня голова закружится.

Гидеон расставил ноги и медленно расшнуровал штаны. Летти в изумлении взирала на твердый пульсирующий пенис. Он был удивительно большим для парня его возраста. Он был больше, чем у Эза или у трех других охотников. Она не могла припомнить никого.

Некоторое время Летти не могла решиться. Ей не хотелось потерять эту работу, а Малкольм Шервуд обязательно выгонит ее, если узнает, что она путается с ее племянником. Но потом она пожала плечами: «Будь что будет, я ведь сама так хотела».

Летти поднялась и спустила вниз платье. Под ним ничего не было, и Гидеон задохнулся. Она шагнула к нему и присела между его ног. Она положила его ладони себе на груди и сдвинула их так, чтобы его твердый член оказался между ними. Некоторое время она двигалась вверх и вниз. Гидеон застонал и откинулся в кресле. Эта штука с грудями оказалась ему внове. Летти взяла его в рот, все глубже, глубже. Он почувствовал, что сходит с ума. Его бедра поднимались и опускались в одном ритме с ее движениями, дыхание сбилось.

Летти быстро поднялась и закрыла дверь на засов. Когда она вернулась, Гидеон перебрался на кровать и, раздевшись, ждал ее. Он был молод и голоден, и когда он, наконец, насытился, солнце было уже на западе.

Снова одевшись, Гидеон подошел к окну.

– Господи Боже, – воскликнул он, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь белую пелену снега.

Летти дергала дверь, пытаясь ее открыть.

Пока они с Летти были в постели, Гидеон, конечно, слышал, что поднялся ветер, но почти не обратил на это внимание. Он посмотрел на часы и нахмурился. Уже четыре часа. Рокси уже несколько часов как должна была вернуться.

Набрав дров, Летти вернулась в комнату.

– Там конец света, – сообщила она, запыхавшись.

– Да уж. Летти, я волнуюсь – что с Рокси. Ты думаешь, с ней что-то случилось?

Летти положила дрова рядом с очагом. – Я тоже думаю о ней, но давайте не будем спешить. Если она догадается отпустить лошадей, они привезут ее домой.

На секунду к Гидеону вернулась надежда, но потом он тяжело вздохнул. Дядя Малкольм однажды говорил ей об этом, но она могла и не запомнить его слов. Он упомянул о лошадях в разговоре, и вряд ли это осталось у нее в памяти. Прихрамывая и проклиная свою лодыжку, Гидеон вернулся в свое кресло у очага.

Летти подошла к нему: