Приключения новобрачных - Дженнифер Маккуистон

Но тут на их стол упала тень, и она поняла, что бежать уже поздно.

– Добрый день, леди Торолд, – сказал пастор.

Джорджетт изобразила улыбку, заметив краем глаза, что Элси вдруг начала сползать со стула, словно надеялась спрятаться под столом.

– Добрый день, отец Рамзи. – Джорджетт протянула ему ту руку, на которую уже успела надеть перчатку. – Нас друг другу не представили, но кузен сообщил мне ваше имя. Судя по всему, он также говорил с вами обо мне.

Пастор склонился к ее руке, соблюдая приличия, но ни в позе его, ни во взгляде не было и намека на дружелюбие.

– Мистер Бартон знает, с кем вы водите компанию? – спросил пастор, выпрямившись.

Джорджетт сжала руку в кулак. Нечего сказать, приятный собеседник! Но каким бы неуместным ни казался вопрос пастора, ход его мыслей был ей не вполне ясен. После недолгого размышления Джорджетт пришла к однозначному выводу: конечно же, преподобный Рамзи имел в виду ее поведение прошлой ночью. Что ж, это не стало для нее сюрпризом. Ведь, по словам Элси, выходило, что в тот вечер в «Синем гусаке» собралась добрая половина жителей Морега, и все они стали свидетелями ее разгула. Очевидно, скорость распространения слухов в этом городе превышала скорость телеги, в которой она сюда вернулась.

Но осуждающий взгляд пастора вдруг остановился на Элси, и Джорджетт в растерянности проговорила:

– Вы имеете в виду мисс Далримпл? Она моя горничная.

– Горничная? Теперь она так себя называет? – Преподобный Рамзи побагровел от возмущения. Элси же молчала, что было для нее совсем не характерно.

Джорджетт переводила взгляд с пастора на горничную, пытаясь придумать, как взять ситуацию под контроль. Ее никогда не учили улаживать конфликты между бывшей проституткой и служителем церкви. «Не тот ли это пастор, который подал на Элси в суд за нарушение приличий?» – подумала она неожиданно.

Преподобный Рамзи избавил Джорджетт от необходимости улаживать дело. Демонстративно повернувшись спиной к Элси, он обратился к ее хозяйке с очередным вопросом:

– Где мистер Бартон? Я предположил, что у вас изменились планы, так как вы не приехали вчера вечером в церковь, как было условлено. Но потом, когда увидел вас вместе на улице сегодня утром, я решил, что вы просто задержались.

Джорджетт прекрасно помнила слова кузена о том, что пастор, увидев их, сделает собственные выводы. Судорожно сглотнув, она ответила:

– Мне бы хотелось дать объяснение тому, что вы, возможно, увидели. Вчера вечером я задержалась. Рандольф нашел меня, но…

– Подробности меня не интересуют, – раздраженно махнув рукой, перебил ее пастор. – Сегодня утром я увидел вас с вашим нареченным. Конечно, это нарушение приличий, но непоправимой ваша ситуация не является. Разумеется, я не стал бы советовать вам и дальше тянуть со свадьбой. Люди начнут говорить, понимаете?..

– Я… Простите, что вы сказали? – Неизвестно, что потрясло Джорджетт сильнее – инсинуация священника или форма, в которой это новость была ей представлена.

– Насколько я понимаю, вы все еще планируете выйти замуж за мистера Бартона, – пояснил пастор.

Джорджетт рискнула украдкой взглянуть на Элси. Горничная, не обращая никакого внимания на разговор, с удовольствием уплетала сандвичи. Джорджетт позавидовала ее аппетиту, потому что у нее самой совершенно пропало всякое желание есть.

– Вы сказали… «все еще»? Планирую ли я все еще выйти замуж за Бартона? – пробормотала Джорджетт.

– Мистер Бартон сообщил мне на прошлой неделе, что вы оба хотите пожениться без лишнего шума. – Пастор окинул ее взглядом с головы до пят, не упустив из виду ни грязное платье, ни непокрытую голову, ни отсутствующую перчатку на одной руке. – Так вот, принимая во внимание ваш вид… В общем, я бы на вашем месте не стал медлить ни минуты. – Сдержанно поклонившись онемевшей от шока Джорджетт, пастор развернулся и ушел.

– О чем это он?.. – поинтересовалась все еще жевавшая Элси.

– Понятия не имею. – Джорджетт судорожно сглотнула. Она была ужасно зла на кузена. Значит, Рандольф договорился насчет свадьбы?! И сделал это еще на прошлой неделе, до ее приезда, до того как попросил ее руки! Кроме того…

О боже, ведь именно он протянул ей тот первый бокал бренди. Протянул с уверенностью человека, который знает, что делает. Она не помнила, что произошло после этого, но кое-какие догадки у нее появились.

Выходит, Рандольф намеревался жениться на ней вчера вечером, и ее согласие или несогласие не имело для него значения. Бренди же, выпитый женщиной, никогда ничего столь крепкого не пившей, мог существенно облегчить его задачу.

– Что вы собираетесь делать? – спросила Элси, жуя с открытым ртом. – Вы же не можете выйти сразу за обоих.

– Верно, не могу, – согласилась Джорджетт. Она подумала о том, не стоило ли подучить Элси застольным манерам, но тут же отбросила эту мысль. Взяв с блюда сандвич, Джорджетт надкусила его и заявила: – Видишь ли, в мои намерения не входит брак ни с тем ни с другим.

– Похоже, придется вам известить кузена о ваших намерениях, – заметила Элси, слизнув с боковины сандвича растекавшееся масло.

Джорджетт невольно вздохнула. Увы, Элси была права на все сто. Не в том, как она ела, конечно, а в том, что сказала. И это означало, что список неотложных дел пополнился еще одним пунктом.

Итак, Джорджетт в ближайшее время предстояло: научить Элси основам профессии камеристки; отыскать мистера Маккензи; вернуть котенка мяснику и, отыскав кузена, устроить разнос, которого он более чем заслуживал.

Маккензи ввалился в лавку мясника на Мейн-стрит едва живой от страшных предчувствий. Но как бы Джеймс ни страшился того, что мог увидеть, он считал своим долгом выяснить, какая судьба постигла его коня, – хотя бы для того, чтобы не лишиться рассудка.

Уильям шел позади, не отставая от брата ни на шаг, – шел извечной тенью. Очевидно, он считал своим долгом не позволить Джеймсу выбить Макрори оставшиеся зубы. Смех да и только! Если Цезарь уже попал под нож, то о зубах мясника не стоило и говорить. Ибо тогда дни Макрори на этом свете сочтены, и даже Уильям ничего не смог бы с этим поделать.

Джеймс не имел ни малейшего представления о том, что он сделал со своим конем и как его потерял. За последний час он припомнил немало о вчерашнем вечере, но все его воспоминания относились к прелестной леди Торолд – исключительно к ней. Он даже помнил две чудесные ямочки у нее на спине, словно созданные для поцелуев. А ямочки у нее на щеках заставляли его трудиться изо всех сил, чтобы вызвать улыбку. Да-да, прекрасную леди Торолд он сейчас помнил во всех ее чарующих подробностях, но вот что стало с Цезарем…

Увы, как Джеймс ни старался, тускло поблескивающие столы для разделки мяса в лавке Макрори не вызвали у него никаких воспоминаний. Запах освежеванных туш не казался ему знакомым, а вид из лавки Макрори на Мейн-стрит – тем более.