Око волка - Михаил Кузнецов

– Посмотри вокруг, Эд. Этот парень – перфекционист. Он из золотой молодежи, но квартиру содержал в идеальном порядке, все вещи на своих местах. Будь это горячка, то разнес бы все к чертовой матери, но он лишь неуклюже пытается удержать себя в руках, пока решает, что делать.

– А вот это тоже не горячка? – указал Эд на развороченную кровать.

– Вспомни, что сам сотворил с кроватью во время кошмара. Та ночь, о которой ты рассказывал. – Джон вздохнул, отвернувшись к загрузившемуся компьютеру. – Он даже пароль на него не поставил, и с сигнализации квартиру снял – упрощает жизнь, чтобы не отвлекаться на мелочи. Это не горячка.

Эд снова перебрал фотографии. Клубы, вечеринки, вот фото с выпускного из университета. Девушки, еще девушки. Среди золотой молодежи выделялся только он – их дикарь, тогда еще бывший человеком. Он одевался как окружающие, улыбался как окружающие, так же бесстыдно чудил, но был другим. С фотографий смотрели иные глаза. Умные, спокойные, словно ничего вокруг его не трогало. Глаза человека, нацепившего маску для окружающих, но сам витающий в своих грандиозных мыслях. Он был высок, жилист, не сказать, что красив лицом, но впечатляющ. Настоящий аристократ среди плебеев.

Положив фото в общую кучу, Эд прошел в полутемную комнату, служившей кабинетом. Огромный, по размаху больше напоминавший гостиную. Целую стену, от потолка, до пола занимал шкаф с расставленными по порядку коллекциями дорогих книг. На полукруглом столе валялся разбитый ноутбук, рядом – подключенный к нему принтер, а вокруг царил хаос из бумаг, раскрытых книг, распечаток карт и каких-то неразборчивых древних документов. К стенам прислонились два кожаных дивана со стеклянным столиком между ними и давно заброшенным кальяном. А кругом сплошная античность: на стенах – гобелены и картины, изображающие богов Олимпа, вырезки из трудов философов, декоративное оружие. Эд словно вошел в мир увлеченного археолога, мир раритетов и сувениров, которые тот отыскал на раскопках. Детектив походил по кабинету, рассматривая картины, начал читать названия книг, что были аккуратно расставлены по полкам. Много русской и зарубежной классики, расставленной по странам. Целых три полки занимали труды философов: Фалес, Диоген, Парменид, Зенон, Сократ, Плутарх, Платон. И за ними сразу Гегель, Гобс, Маркс, Шопенгауэр, Ницше. Эдвард присел к нижним полкам. Почти полные собрания научных работ всего нескольких ученых: квантовая электродинамика Фейнмана, работы Эйнштейна, теории Хокинга. В коридоре скрипнули половицы – это Джон прошел на кухню.

Эд скользнул взглядом по другим полкам и заметил нечто интересное, знакомое. Он потянулся и достал древний и увесистый том. «Договор о явлениях духов и вампиров или призраков Венгрии, Моравии. Огюстен Кальме» –было выведено на истрепанной обложке. Эд пролистал его, попытался отыскать место, где открывали чаще всего. Из разворота выпал лист бумаги, сложенный в несколько раз. Охотник поднял его и развернул, вглядываясь в написанный красивым и лаконичным почерком текст:

«Вампиризм – по сути своей есть доисторическая болезнь, вызывающая мутации всего организма будущего носителя. Метаморфозы происходят преимущественно с внутренними органами в течение нескольких недель, а то и месяцев, в зависимости от физического состояния носителя. Так, уплотняются и множатся мышечные волокна и сухожилия, в то же время становятся более гибкими и прочными. Незаметно для самого носителя начинают отказывать внутренние органы, связанные с питанием и синтезом необходимых веществ. В последнюю очередь перестает биться сердце, отчего кожа вампира бледнеет, а сам носитель становится холодным. Нервная система также преобразуется в более гибкие и прочные нити, больше напоминающие жилы. Замечено, что человек среднего ума после укуса вампира проявляет большие интеллектуальные способности, что так же связано с деформацией нервной системы. Начинают отрастать клыки.

Клыки вампиров снабжены особыми каналами и ядовитыми железами, через которые они впрыскивают укушенной жертве яд, несущий в себе их заразу. Яд парализует, а если жертва не была убита тем или иным способом, то может произойти повторное впрыскивание яда с последующим превращением в вампира. Любой вампир восприимчив к чесноку, но не как к негативному ферменту. Скорее он выступает в роли наркотика. Единственное место в организме вампира, способное впитывать чеснок и переносить его вещества в мозг (все еще живой) – это ядовитые железы. Потому вампиры втирают чеснок себе в клыки, забивая каналы для впрыскивания яда. От частого употребления чеснока ядовитые железы воспаляются, вызывая боль, и отмирают, а клыки ссыхаются и выпадают.

Кровь вампирам нужна для поддержания организма в «живом» состоянии. Полностью мутировавший вампир становится практически бессмертным существом, способным умереть только от голода. Без крови вампир начинает разлагаться как труп, постепенно ссыхаясь в мумию. Если же вампир впадает в спячку, то он должен напиться человеческой крови до состояния учащенного сердцебиения, и лечь в гроб. При сне организм вампира почти не потребляет крови, что дает мертвецу возможность спать столетиями. Когда живой вампир напивается крови, то он почти возобновляет ритм человеческой жизни, заставляет вновь биться сердце. Вампир восприимчив к любому типу крови, будь то оленья, или свиная. Но наиболее сильное влияние оказывает именно человеческая. Очевидно, из-за видовой схожести». Строчка про бессмертие несколько раз обведена.

Эд сглотнул, закрыл книгу и поставил ее назад, а записку сунул в карман. Он стал методично просматривать все книги подряд, выискивая знакомые названия. Внимание привлекала целая кипа томов по демонологии: «Большой ключ Соломона», «Кибалион», «Книга святой магии Абрамелина», «Демоническое колдовство», «Пикатрикс» – все это были переведенные на русский издания с комментариями неизвестных переводчиков.

– Ого… – охнул Эд.

Он осторожно достал почерневший от старости том «Молота ведьм» Генриха Крамера. За подобные книги каких-то триста лет назад жгли на кострах. А у дикаря целая библиотека.

Немного полистав том и выудив из него еще один клочок листа, Эд начал читать короткий рукописный текст:

«Колдовство есть самая тяжелая древняя наука, включающая в себя десятки различных школ и учений. Это единственная духовно-эфирная наука, овладеть которой способен любой смертный. Суть ее заключается в умении находить и разрывать пространственные несостыковки и пропускать в физический мир эфирные элементы. Эфирный элемент есть часть несуществующей изменчивой субстанции, которая при появлении в физическом мире может принять облик любого вещества или эффекта. Способность находить несостыковки, а тем более вытаскивать эфирные элементы в физическое сущее, а так же управлять ими не являются врожденными, а могут быть развиты с помощью…» – на этом моменте лист бумаги оборвали. Остался только маленький отрывок небольшой фразы: «…окой волевой концентрации». Эд поставил книгу назад и приблизился к столу. В кабинет вошел Джон.

– Нашел что-нибудь?

– Угу.

Эд задумчиво протянул наставнику записки, а сам принялся разбирать стол, весь заваленный бумагами, исписанными то на латинском языке, то на каких-то неизвестных наречиях. Среди куч бумаги лежало еще несколько томов по демонологии. Но внимание волка привлекла только одна книга, которую он никогда не видел. Почти такой же увесистый и старый том, как «Молот ведьм», только выполненный более грубо. Никаких названий, или инициалов на плохо отделанном кожаном переплете. Эд приоткрыл корочку книги и прочитал: «Зверей Богом не созданных описание. Солум Виктум». Он оглянулся на наставника, который осматривал книги из шкафа, и принялся листать дальше. В библиотеках Управления хранились почти все мистические и духовные книги, какие только существовали. Были и по демонологии, и по некромантии, и по магии-чародейству; книги проклятий и проклятые тома; гримуары старейших чародеев, живших тысячи лет назад… Но ничего подобного. Очень старый том, писанный от руки со множеством пояснительных иллюстраций, в нем содержались описания самых удивительных зверей и чудовищ, о которых Эд даже не слышал. Среди листов мелькнула бумажка. Эд отлистал назад и замешкался. Лист обычной бумаги с таким же красивым подчерком был вложен между двумя иллюстрациями гигантского черного волка. Иллюстрации примитивные, но довольно точно воспроизводившие именно волка-оборотня, каким он был сам. Эд достал лист, пробежал глазами.