Цена мести - Сара Крейвен

Тарн удивленно смотрела на него:

— Я ничего не понимаю. Ведь Каз — мистер Брэндон — платил за квартиру.

Профессор усмехнулся:

— Любезная мисс Десмонд, сомневаюсь, что в то время он знал о ее существовании. Хотя вскоре ситуация изменилась, — добавил он мрачно.

— Не знал о ее существовании? — У Тарн сжалось сердце. — Он… Я не понимаю. Они были любовниками. И собирались пожениться.

— Нет, — мягко проговорил профессор. — Боюсь, все это было плодом ее воображения. Она увидела мистера Брэндона, когда убирала его квартиру, влюбилась в него и создала себе иллюзию. В конце концов игра перешла допустимый предел. — Он покачал головой. — У Эвелин никогда не было романа с Казом Брэндоном, мисс Десмонд. Она обманывала всех, что нанесло ей колоссальный вред. Особенно много она лгала вам. Ненавистной сопернице.

Тарн проговорила, чуть заикаясь:

— Эви ненавидит меня? Но почему? Она узнала, что я сделала с Казом, только сейчас. Значит, не в этом дело. А в чем? Может, потому, что я уехала в Америку и сделала карьеру?

— Это только одна из причин, — неторопливо проговорил профессор. — Она чувствовала, что любимицей отца были вы, и обижалась. И она, и ее мать смотрели на вас как на кукушонка в своем гнезде.

Тарн опустила голову:

— Я всегда это знала. Но дядя Фрэнк хорошо ко мне относился, и он хотел, чтобы я присматривала за ними. Вот я и старалась. Ради него. — Она беспомощно развела руками. — Эви написала мне множество писем, рассказывала о Казе. Зачем?

— Это была часть ее иллюзии. И желание показать, что она способна обойти вас хотя бы в чем-то.

— Вы хотите сказать, что всему причиной я?

— Конечно нет. Ваша ошибка в том, что вы любили сводную сестру. За это порицать нельзя. Хотя вы, конечно, кое в чем виноваты.

Тарн вспомнила, каким мрачным выглядел Каз на фотографии в газете.

— За это я сурово наказана… А что именно сделала Эви? Казу, я имею в виду.

— Копалась в его вещах. Взяла несколько рубашек, белье, туфли и хранила в своей квартире, чтобы поддерживать выдумку о романе. Читала его ежедневник, а потом тем или иным способом проникала вслед за ним на разные мероприятия.

Тарн стало неловко — она вспомнила, как в первый раз привлекла к себе внимание Каза.

— Боже, это ужасно.

— Потом стало еще хуже, — не унимался профессор. — Работая у Макнафтонов, она сделала копию ключей от квартиры мистера Брэндона и попыталась взломать компьютер. Ей это не удалось, и она разбила его.

Писала письма губной помадой на зеркалах. Порезала ценную картину.

Потом она стала подходить к нему в публичных местах и устраивать сцены. Однажды в ресторане она вылила стакан вина на его спутницу, которая, кстати, была издателем из Канады, приехавшей с деловым визитом. Кроме того, ею заинтересовалась полиция.

Тарн прикусила губу:

— Я… я думаю, ничего другого Казу не оставалось.

— О, мистер Брэндон тут ни при чем, — заметил Вайнрайт. — Мисс Гриффитс уже была под следствием, поскольку распространяла запрещенные препараты. Мужа одной из ее клиенток встревожили быстрые перемены настроения у жены, и он нашел у нее таблетки. Выяснилось, что она получала лекарство от уборщицы. За соответствующую плату, разумеется.

Тарн покачала головой:

— Невероятно! Где Эви брала эти таблетки?

— У распространителя. К тому времени у нее возникли острые финансовые проблемы. Чтобы попадать туда, где бывал мистер Брэндон, она должна была приобретать дорогие туалеты. У Эвелин образовался широкий круг клиентов, но, к сожалению, ее одолела жадность, и она набавляла цену в свою пользу. Когда распространитель узнал об этом, ей пришлось трудновато. Мистер Брэндон был готов отозвать обвинения в преследовании и намеренной порче имущества, если Эви согласится пройти курс лечения, а она судорожно искала, где бы укрыться, и это место показалось ей идеальным. Поэтому она инсценировала попытку самоубийства.

— Но ее дневник… — с отчаянием сказала Тарн.

— Буква «К», которую вы расшифровали как «Каз», относится к ее сообщнику. Этот человек жил с ней в одном доме, этажом выше. Его имя Клейтон. Рой Клейтон.

Тарн ужаснулась:

— Я встретилась с ним, когда забирала вещи Эви.

— Тогда вы понимаете, почему она была напугана, — холодно заметил профессор. — Удивительно неприятный тип. Он даже умудрился передать ей письмо сюда. Напоминал, что она должна ему деньги и что ей надо держать язык за зубами.

— Что будет с Эви?

— Очень многое зависит от того, какое содействие она окажет полиции в расследовании дела о торговле наркотиками. Но я постараюсь, чтобы она осталась здесь. Эвелин нуждается в помощи, а не в наказании. Мне очень жаль, что вы поверили ей.

Тарн заставила себя улыбнуться:

— Мне казалось, я ей нужна. Это была моя иллюзия.

— Вы, по крайней мере, не будете противиться возвращению к реальности, мисс Десмонд. Ваше выздоровление будет быстрым и полным. У вас все впереди.

У Тарн сжалось горло.

— Ваш прогноз неверен, профессор. Я была глупа, я позволила себя обмануть и в результате сломала себе жизнь. У меня осталась карьера, но, поверьте, это слабое утешение.

Ее голос неожиданно сорвался. Слезы, словно прорвав плотину, хлынули из глаз, обжигая щеки и горло.

Профессор молча поставил на подоконник коробку с салфетками и вышел из кабинета.

Тарн была благодарна ему за это. Она не нуждалась ни в сочувствии, ни в порицаниях. Она хотела оплакать свою собственными руками сломанную судьбу. Впереди была пустота. И ей придется жить в этой пустоте до конца дней.

Одна. Совершенно одна.

Постепенно рыдания начали стихать.

Услышав, что дверь за ее спиной открылась, она сделала глубокий вдох:

— Извините, профессор. Из-за меня вам пришлось покинуть кабинет. Я не думала, что потеряю контроль над собой, но, похоже, подобный взрыв был неизбежен. Могу ли я попросить вас о последней любезности? Вы, вероятно, увидите мистера Брэндона. Передайте ему, что мне очень жаль. Я не надеюсь, что он простит меня, потому что никогда не прощу себя сама. Вы сделаете это?

— Профессор Вайнрайт задерживается, — тихо сказал Каз. — Так что можешь передать послание мне лично.

Комната закачалась, но Тарн каким-то образом удержалась на ногах.

Каз выглядел неимоверно усталым, на лице обозначились глубокие морщины. И он был небрит.

Тарн подавила поднимавшуюся в ней нежность, желание броситься к нему, обхватить ладонями его лицо, поцеловать плотно сжатые губы. Ибо она опоздала на миллион лет. Ей оставалось только смириться с его праведным гневом и выслушать все, что он ей скажет.