Медики, изменившие мир - Кирилл Сухомлинов

Усилия дружной семьи дали свои результаты: в 14 лет Джеймс стал студентом гуманитарных классов Эдинбургского университета, а через два года приступил к изучению медицины. Одним из его преподавателей стал «самый быстрый нож в Вест-Энде» – выдающийся хирург Роберт Листон. Во времена, когда наркоз еще не применялся, ценилась быстрота во время операции, потому что только так можно было избежать болевого шока у пациента. Листон мог ампутировать ногу за две с половиной минуты. Говоря по совести, в погоне за временем возникало и немало осложнений и даже было так, что Листон чуть было однажды не отрезал пальцы своим ассистентам. Огромного роста, с горящими глазами и окровавленным ножом, который он зажимал зубами, когда работал пилой, хирург больше походил на легендарного воина Уильяма Уоллеса, нежели на профессора медицины. Ужасающее великолепие хирургии без наркоза, в котором сплелись виртуозная врачебная техника, адская боль и истошные вопли пациента, произвело неизгладимое впечатление на молодого Симпсона.

В 1830 году, получив лицензию на врачебную деятельность, Джеймс два года отработал сельским врачом, после чего вернулся в Эдинбург и получил степень доктора медицины. Традиционно в Шотландии роды принимали акушерки-повитухи, но Симпсон оказался непоколебим в своем выборе: он не видит себя никем другим, кроме как врачом-акушером. Пациентки – будущие матери – были без ума от обаятельного и чуткого доктора, а коллеги поражались его беспримерному трудолюбию, стройности мысли и жажде новых знаний. В 27 лет ему доверили читать лекции по акушерству в университете. Пройдет всего несколько лет, и молодой лектор, великолепно владеющий словом и материалом, обладающий поразительной памятью и пересыпающий свои выступления яркими образами и занимательными историями, без особого труда завладеет умами студентов.

Накопив достаточно средств, Джеймс сможет позволить себе приобрести собственный дом. В нижнем этаже он оборудует несколько комнат для занятий частной медицинской практикой. Но хозяйки в доме по-прежнему нет: Симпсон настолько занят работой и исследованиями, что не считает себя готовым создать семью. Его возлюбленная, кузина из Ливерпуля Джесси Гриндлей, была уже готова потерять или надежду, или терпение, потому что нелегко оказалось делить любимого человека с работой, притом связанной еще и с другими женщинами. Но в 1839 году судьба к девушке оказалась благосклонной: Симпсон позвал ее под венец, пусть и под влиянием обстоятельств.

В Эдинбургском университете после смерти профессора Гамильтона освободилось место главы старейшей и авторитетнейшей во всей Британии кафедры акушерства. На эту вакансию оказалось подано свыше 60 заявок. Джеймс был не только самым младшим из претендентов, но и, увы, неженатым. А по правилам, неукоснительно соблюдаемым в университете, возглавить кафедру мог только семейный человек. Симпсон пишет Джесси письмо, где честно признается в причине внезапности своего предложения о замужестве. Девушка воспользовалась счастливой возможностью, и молодые обвенчались за несколько дней до заседания выборной комиссии.

К этому времени Симпсон был уже невероятно популярен в Эдинбурге. Жены торговцев и чиновников не только судачили о магнетизме замечательного доктора, но и прожужжали о нем все уши мужьям, входящим в Городской совет, имевший веское слово при принятии решения о назначении главы кафедры. С некоторого времени слава о чудесном враче-акушере облетела чуть ли не весь мир. В Эдинбург, к Симпсону, началось форменное паломничество со всех уголков не только Шотландии и Англии, но и всей Европы, Америки и даже Азии. Доход от сдачи жилья пациентам Симпсона, по самым скромным оценкам, ежегодно составлял до 8 тысяч фунтов стерлингов – сумасшедшая по тем временам цифра. Но университетская профессура кривила нос: только недавно оперившийся сын булочника – и глава кафедры? Им больше нравился в этой роли солидный доктор Эвори Кеннеди из Дублина. Исход голосования отразил яростные споры и метания комиссии – 17 голосов против 16 в пользу Симпсона.

При новом профессоре Эдинбург превратился в самый известный в Европе научный центр акушерства. Симпсон прекрасно помнил по именам не только всех своих пациенток, но и их мужей и детишек, которым он помог появиться на свет. Будучи очень состоятельным человеком, он тем не менее всегда находил время для помощи малоимущим. Излишне говорить, какие чувства испытывали жители Эдинбурга к Симпсону, ставшему для них действительно родным человеком. В 1841 году Симпсона избрали президентом Эдинбургского акушерского общества и потом на протяжении следующих 17 лет регулярно переизбирали на этот пост.

Хлороформ, или трихлорметан, был впервые получен опытным путем в 1831 году как растворитель для каучука Самуэлем Гутри. Его точную формулу в 1834 году установил химик Дюма, который и дал веществу название «хлороформ» (от лат. acidum formicum – «муравьиная кислота» – из-за образования ее из хлороформа). В медицине раствор хлороформа в низкой концентрации использовался, в частности, для лечения астмы, но назначение его для анестезии еще предстояло определить.

В 1846 году Симпсон с воодушевлением воспринимает весть об открытии эфирного наркоза Мортоном и Джексоном. Акушер впервые применил его в своей практике 19 января 1847 года. У одной пациентки роды протекали очень болезненно: виной тому было строение таза, при этом плод находился в неправильном положении и требовался его поворот. Эфир не только облегчил страдания женщины, но и помог акушеру быстро и без осложнений провести манипуляцию. В дальнейшем Симпсон детально изучил действие эфира и опубликовал в медицинских изданиях конкретные советы по его применению при акушерских пособиях. При этом врач остался не вполне удовлетворен свойствами наркотизирующего вещества: тяжелый запах, медленное начало действия, непредсказуемость эффекта не позволяли использовать эфир широко и безоглядно. Симпсон провел ряд опытов с другими веществами, такими как йодоформ, бензин, ацетон. Его приятель по Эдинбургскому университету, химик Уолди, предлагает ему попробовать хлороформ, который на тот момент как раз являлся предметом его исследований. Когда Симпсон получил посылку с веществом, он довольно скептически оценил возможность его применения: жидкость казалась довольно густой и не особо летучей, поэтому бутыль была отправлена в шкаф до лучших времен.