Дети стадной эпохи - Лю Чжэньюнь

Секретарь и водитель в ответ засмеялись.

5

Закусочная, где собрались покушать Ли Аньбан и Дуань Сяоте, находилась на берегу реки и называлась «Народный ресторанчик тетушки Сюэ». Когда машина вернулась в город и подъехала к дому Ли Аньбана, он отпустил секретаря с водителем, сказав, что скоро за ним заедет товарищ из Гуанчжоу. После этого он поднялся к себе, принял душ, переоделся в повседневную одежду, нашел бутылку «Маотая» тридцатилетней выдержки, завернул ее в бумагу, вышел на улицу, поймал такси и направился к набережной.

Когда Ли Аньбан добрался до места, у входа в закусочную «Народный ресторанчик тетушки Сюэ» его уже поджидал Дуань Сяоте. Были ли то посиделки с одним Дуань Сяоте, или же с целой компанией, Ли Аньбан обычно устраивал их именно в таких небольших закусочных. Такие заведения, как правило, работали до трех-четырех часов утра, что было весьма удобно для трудоголиков, для тех, кто работал в ночную смену, или тех, кто просто любил перекусить перед сном. В первое время, когда Ли Аньбан заступил на пост первого заместителя губернатора и был не прочь шикануть, он каждый день присоединялся к банкетам, проходившим сплошь в первоклассных отелях. Но, возможно из-за своего деревенского происхождения, Ли Аньбан никак не мог привыкнуть к этим роскошным пирам, обходившимся за раз в несколько десятков тысяч юаней. Все эти статусные блюда типа морских гребешков, акульих плавников, ласточкиных гнезд, трепангов, гуидаков и тому подобного казались Ли Аньбану какими-то вонючими, и всякий раз он ограничивался лишь несколькими кусочками. Кроме того, он считал настоящим преступлением тратить на один прием пищи десятки тысяч, на которые крестьянская семья трудяг могла жить целый год. Он привык ходить в закусочные типа «Народного ресторанчика тетушки Сюэ», предназначенные для широких масс, где покушать было одно удовольствие. В таких заведениях стол на двоих обходился всего в сорок-пятьдесят юаней, там подавали и жареные овощи, и свинину, не жалели приправ, щедро сдабривая блюда солью и перцем, что, разумеется, тоже было на любителя, но родившемуся в деревне Ли Аньбану именно такой вкус и был по душе. В последние несколько лет ЦК утвердил так называемые «восемь правил», в соответствии с которыми чиновникам запрещалось излишнее чревоугодие, что стало для Ли Аньбана настоящим освобождением. Будучи первым заместителем губернатора, Ли Аньбан частенько появлялся в теленовостях провинции, поэтому во время его походов в подобные закусочные, где было много народу и много глаз, его иногда узнавали. Но такое случалось редко, гораздо чаще его не узнавали, все-таки сюда приходили, чтобы поесть, а не чтобы поглазеть. Если человек сам не заявлял о своем присутствии, на него и внимания никто не обращал. Если даже гости по чистой случайности узнавали Ли Аньбана, то, осознав, что здесь столуется первый заместитель губернатора, они удивленно отмечали, что Ли Аньбан сердечный и любящий народ человек. Тогда кто-нибудь мог ему заметить: «Начальник Ли изучает настроение масс?» На что Ли Аньбан скромно отвечал: «Ну вы загнули! Я зашел сюда просто покушать, а у вас только работа на уме». После этого все вокруг смеялись. Те, кто был похрабрее, подходили сфотографироваться, Ли Аньбан никому не отказывал. Разве это плохо, поднять людям настроение во время трапезы?

Ли Аньбан и Дуань Сяоте зашли в «Народный ресторанчик тетушки Сюэ» и нашли местечко в углу с видом на реку. Дуань Сяоте подозвал хозяйку и заказал две холодные закуски — отваренный в соли арахис и битые огурцы[23], и четыре горячих блюда: жареную свинину с засоленным перцем, жареную мойву, доуфу рябой старухи[24] и слегка обжаренные ломтики картофеля — словом, все, что любил Ли Аньбан. Ли Аньбан раньше уже заглядывал в эту закусочную, поэтому хозяйка его узнала. Поскольку она его уже принимала, то не только не волновалась, но даже задала ему вопрос:

— Начальник Ли, говорят, что набережную будут расчищать, наше заведение тоже уберут?

Ли Аньбан был в курсе, что отдел по городскому строительству рассматривает новый план реконструкции набережной. Здесь планировалось построить центральный парк и превратить это место в визитную карточку административного центра с акцентом на пейзаж, культуру и туризм. Ночью, освещенный огнями прибрежных зданий, этот район мог переплюнуть нью-йоркский Манхэттен. Ли Аньбан, улыбнувшись, ответил:

— Этот вопрос сейчас изучается, пока ничего не решено. В крайнем случае, если реконструкция все-таки состоится, будем надеяться, она не коснется твоего заведения, а если коснется, то я, как ответственное лицо, позабочусь, чтобы подыскать место получше.

Хозяйка с облегчением выдохнула:

— Амитофо[25], с вашим заверением сегодня ночью я усну спокойно, а то уже полмесяца мучаюсь бессонницей.

— Я сделаю это даже не ради тебя, а ради самого себя. Куда же я буду ходить, если не станет твоей закусочной?

Хозяйка громко захохотала и, пребывая на седьмом небе от счастья, бегом поспешила на кухню. Через две минуты она принесла отваренный в соли арахис с битыми огурцами, после чего побежала обратно на кухню готовить горячие блюда. Дуань Сяоте пододвинул два больших стакана под пиво, взял принесенную Ли Аньбаном бутылку с «Маотаем» тридцатилетней выдержки, огляделся по сторонам и, пока никто не видел, содрал с бутылки газету, откупорил ее и с характерным «бульк-бульк» разлил по стаканам. После этого он засунул бутылку с «Маотаем» в свой портфель. С одной стороны, Дуань Сяоте боялся, что бутылку увидят другие посетители, которые, будучи простыми горожанами, пили самую обычную самогонку за двенадцать юаней. С другой стороны, когда двадцать пять лет назад Ли Аньбан был секретарем уездного парткома, у них с Дуань Сяоте сложилась традиция большими стаканами распивать бутылку на двоих. Должность секретаря уездного парткома предполагала работу без продыху. Иной раз, засиживаясь до поздней ночи, Ли Аньбану неохота было возвращаться домой, и он оставался ночевать в своем кабинете. На тот момент Кан Шупин еще не забеременела, но усиленно работала над этим каждую ночь, что изрядно поднадоело Ли Аньбану. Просидев до двенадцати часов ночи над бумагами в своем кабинете, Ли Аньбан начинал испытывать голод. В этот поздний час в уездном парткоме кроме него находился еще один человек, который не спал, и этим человеком был ответственный за безопасность полицейский Дуань Сяоте. Ли Аньбан вызывал к себе Дуань Сяоте, вытаскивал деньги и просил сходить на перекресток за жареной курицей или вареным гусем. Также он просил Дуань Сяоте поджарить на плите арахис в шелухе, а сам приносил из своей рабочей спальни какую-нибудь бутылку и две большие керамические кружки. С характерным «бульк-бульк» он разливал бутылку по кружкам, и они приступали к трапезе, раздирая на кусочки курицу или гуся, шелуша поджаренный арахис и запивая все это водочкой. Через полчаса они сметали все подчистую. Поначалу Дуань Сяоте выпивать отказывался: