Убийство на острове Мюстик - Энн Гленконнер

– Если ты серьезно думаешь, что я причинил бы вред женщине, то ты совсем помешался.

Брат Найла таращится на него, но детективу на это плевать. Он хватает Лайрона за руку и тащит по пляжу к полицейскому участку, где братья Лейтоны играют в карты. Они вскакивают и жмутся к стене, когда Лайрон наносит удар, который попадает Найлу в челюсть и сбивает с него очки. В следующее мгновение правый хук Соломона врезается в плечо Лайрона. Драка продолжается. Для победы Найлу хватает несколько мощных ударов. Лайрон совсем вымотан. Детектив вталкивает его в камеру и запирает дверь. Заключенный бьет кулаками в стену, трясет решетку, ухватившись за прутья, и кричит, чтобы ему предоставили адвоката, но Найл идет прочь. По тому, как братья Лейтоны косятся на него, ясно, что они его зауважали.

– Вы все еще здесь, ребята? Хотите того же? – Они одновременно мотают головами. – Не мешайте мне разгребать, как всегда, это дерьмо. Но сначала, Чарли, отдай-ка мне ключи от своего мотоцикла. На нем будет быстрее передвигаться по острову, чем на багги. Не знаю, когда я тебе его верну.

Лейтон без единого слова отдает ключи, и Найл ждет у стойки, когда стихнут вопли брата. К счастью, его очки лишь поцарапались, но не сломались. Крики стихают только к восьми вечера. Когда Найл открывает дверь в КПЗ, его брат сидит на матрасе, обхватив голову руками.

– Жалеешь себя, да?

Лайрон поднимает голову.

– Ты знаешь, каково это – быть твоим братом?

– Ты о чем?

– В первый же день в школе учителя немедленно рассказали мне, какой ты одаренный. Ты на «отлично» сдавал все экзамены, получал медали за бег и плавание. В мире нет ничего, в чем я был бы лучше тебя.

– Не мели ерунду.

– Это правда.

– Когда я вернулся домой, я думал, ты поддержишь меня в моей работе. В детстве у тебя был огромный потенциал.

– А ты когда-нибудь помогал мне? Ты уехал, и я не виделся с тобой много лет.

От этих слов Найла охватывают угрызения совести, но он игнорирует их. Кладет на пол диктофон и начинает.

– Я делаю эту аудиозапись беседы со своим братом, Лайроном Эдвардом Найлом, так как здесь нет второго офицера, чтобы засвидетельствовать наш разговор. Лайрон, я должен опять напомнить тебе, что все, сказанное тобой, может быть использовано против тебя в суде, если дело дойдет до суда.

Брат снова поднимает голову, и Найл видит, что тот плачет, но выразить сочувствие у него права нет.

– Расскажи мне о своих отношениях с Амандой Фортини.

– Она выпивает у «Бейзила», вот и всё. У меня нет времени на девчонок. – Лайрон не мигая смотрит на него.

– Где ты находился, когда на вилле Фортини случился пожар?

– Работал, как всегда. Спроси у моего босса.

– Обязательно, не беспокойся. Как получилось, что ты заработал репутацию наркодилера?

Лайрон колеблется секундой дольше, чем следовало бы.

– Кто сказал тебе такую чушь?

– Это не имеет отношения к делу. Сегодня же обыщу твою комнату.

– Отлично; ты знаешь, где я живу.

Мужчины сердито буравят друг друга взглядами, но Найл знает, что одержит верх. Ведь не он сидит в клетке, преодолевая боль в разбитых о стену костяшках.

– Лайрон Найл отрицает оба обвинения. Он будет задержан на двадцать четыре часа, пока я буду искать доказательства по обоим обвинениям.

В сердцах нажимая на кнопку большим пальцем, Найл останавливает диктофон и опять смотрит на Лайрона. Брат плачет, закрыв лицо ладонями; он опять мальчишка, слишком легко поддающийся влиянию.

– Успокойся, прежде чем звонить. У тебя есть право только на один звонок, так что воспользуйся им с умом. Помни: мне надо всего десять минут, чтобы дойди до дома и обыскать твою комнату.

Найл передает брату телефон и оставляет его одного. Через пять минут, когда он возвращается, тот отказывается встречаться с ним взглядом.

Детектив подавлен; он выходит наружу, оставив брата размышлять над своим будущим. Его отцу понадобится много времени, чтобы вернуться в дом, поэтому он замедляет шаг и идет длинной дорогой через заросли финиковых пальм, пока остров ласково окутывает темнота. Наконец садится на валун и устремляет взгляд в песок под ногами. Он понимает гнев брата; на Мюстике трудно зарабатывать на жизнь. Соломон всегда считал, что у Лайрона хватит ума оставаться чистым, но, вероятно, он ошибался.

Проходит еще полчаса, прежде чем сержант добирается до дома. Отец, опершись на палку, стоит у жаровни рядом с домом и смотрит, как в продырявленной по бокам металлической бочке пляшет огонь. Найл несколько мгновений ждет, а через дырки на землю сыплется пепел.

– Что, Папа, решил разжечь костер?

Лицо отца, наблюдающего за пламенем, выглядит постаревшим. Он предоставляет Найлу выполнять профессиональный долг, которого тот предпочел бы избежать. Когда детектив заходит в комнату брата, его опять охватывают угрызения совести. Доска на стене сплошь завешана фотографиями родных. На одном снимке – Соломон в день окончания школы, на двух других – братья бегут по пляжу, на еще одном – двухлетний Лайрон сидит на плечах у брата. Соломон ищет в обуви, под кроватью и в карманах, чтобы сегодня же написать отчет с чистой совестью. Затем берет кусок коралла, который все еще лежит на подоконнике, и спешит в участок, не желая отвечать на вопросы отца.

От визита Кита Белмонта у меня во рту остается неприятный привкус. Может, это потому, что он слишком сильно жаждет завладеть империей Лили. Она всегда казалась слишком рассудительной, чтобы на нее можно было повлиять деньгами со столькими оговорками, однако у меня нет полной уверенности. Соблазн продолжать работу в течение многих лет может оказаться слишком сильным, чтобы устоять. Когда из дома, чтобы проведать меня, появляется Уэсли, я сообщаю ему, что беру багги и еду в гавань Старой плантации.

– Может, мне поехать с вами, леди Ви?

– Я слишком старая, чтобы мне требовалась дуэнья. – Взгляд моего дворецкого говорит о том, что он уже знает о смерти Томми Ротмора, но осторожность не позволяет ему заговорить об этом.

– Уверен, лорд Блейк попросил бы вас остаться сегодня вечером дома, в безопасности.

– Я не могу допустить, чтобы Лили одна шла домой.

Уэсли стоит между мной и парадной дверью, преграждая мне путь, как будто хочет загнать меня внутрь и выбросить ключ. Его покровительственность душит меня, и я чувствую облегчение, когда желаю ему доброй ночи. Пересекаю террасу; свет садовых фонариков отражается в бассейне, освещая тропические орхидеи, за которыми так тщательно ухаживает Хосе, и напоминая мне о том, что созданный Джаспером и мной райский уголок под угрозой. Я беру кусок коралла, найденный у двери Лили, на тот случай если Соломон вдруг окажется в гавани, и тороплюсь к своему багги.