Скажи мне все - Камбрия Брокманн

Другие учителя, присматривавшие за классами, подбежали к нему; теперь внимание всех, кто находился на площадке, было приковано к Леви.

Учителя и несколько самых любопытных учеников встали полукругом вокруг Леви и мисс Литтл. Та поспешно отдернула руку от его плеча, словно от огня. Потом открыла было рот, чтобы заговорить, но не смогла произнести ни слова; лицо ее выражало смятение и потрясение. Брови поднялись так, что едва не уползли за пределы лба, губы сжались в крошечную букву «О».

Леви подбежал к другой учительнице, миссис Дэй, и, всхлипывая, уткнулся лицом ей в живот.

– Что происходит? – спросила миссис Дэй встревоженным и одновременно сочувственным тоном. – Всё в порядке?

– Она ударила меня! – закричал Леви. Слезы текли по его лицу, голос дрожал от обиды. – Очень больно, – прорыдал он.

– Я его не била, – возразила мисс Литтл, пытаясь сохранять спокойствие. Другие учителя переводили взгляд с нее на Леви и обратно. Красная отметина ярко выделялась на заплаканном лице Леви.

Мне кажется, мисс Литтл была слишком потрясена, чтобы сказать что-то еще. Остальные учителя переглядывались, не зная, что делать.

Конечно же, им и в голову не пришло, что он сам ударил себя. Он был таким милым мальчиком… «Это не похоже на Леви», – должно быть, говорили они потом друг другу за закрытыми дверями, на совещании с директором. Я уверена, что мои родители встали на сторону своего сына, и мать наверняка потребовала, чтобы мисс Литтл уволили.

Но я знала правду.

«Все мы падем».

На следующий день мисс Литтл не пришла в школу. Та же самая учительница, которая замещала ее в тот день, стала вести у нас занятия, и мы больше никогда не видели мисс Литтл, как будто ее и не было.

День Выпускника

Колеблясь где-то на грани бодрствования и сна, я слышу крики. Знакомые крики. Они звучат одновременно громко и отдаленно. Крик ввинчивается мне в уши, задействуя клетки моего мозга. Отчаянные рыдания заставляют шестеренки моей памяти вращаться. Я засыпаю под эти крики, а когда просыпаюсь, их уже нет.

Содрогнувшись всем телом, я открываю глаза и обвожу взглядом полутемную комнату. В доме тихо. Я смотрю на свой телефон. Я проспала сорок пять минут. Поверить не могу, что уснула. Но хорошо, что я поспала, – впереди долгая ночь.

Все уже должны были вернуться. Через несколько часов начнется Бал Последнего Шанса. Джемма и Руби захотят прихорошиться, в воздухе уже должно запахнуть палеными волосами. Я принюхиваюсь. Ничего.

В доме тихо. Иногда я гадаю, не устали ли эти стены впитывать наши тайны – настолько, что когда-нибудь рухнут, погребая нас под обломками. Я встаю и бреду в коридор. Двери в комнаты Руби и Джеммы открыты, но там никого нет. Слышу, как внизу отворяется входная дверь. Кто-то вернулся – кто-то один; соль и песок, въевшиеся в подошвы, скребут по твердому деревянному полу. Я выглядываю в лестничный пролет. В дверном проеме маячит худощавый силуэт; одной рукой он придерживается за стену, пинком сбрасывая зимние ботинки. Макс.

– Привет, – говорю я хриплым спросонья голосом.

Он поднимает на меня взгляд, лицо у него угрюмое. Мы можем общаться и без слов. Что-то с ним не так.

Первый курс

– Эй, Малин, подожди!

Голос Халеда разнесся над квадратным двором, и они с Джоном свернули на газон, срезая путь. Их ботинки оставляли следы на росистой траве, и я крепче сжала в руке термокружку, грея пальцы о ее горячие бока.

– Черт, как рано, – сказал Джон, когда они подошли; голос у него был сонный.

– Но я не против того, чтобы занятия начинались в восемь утра, – возразил Халед. – Зато весь остальной день свободен.

Мы втроем посещали курс микроэкономики. Это не имело отношения к моему основному направлению учебы, но я решила, что будет полезно узнать кое-что об этом – пригодится для жизни после колледжа, к тому же давался мне этот предмет легко. Профессору Рою зашло чуть за тридцать, он был из числа приглашенных преподавателей. Был профессор довольно скучным и очень неуклюжим, но мне нравились те материалы, которые он задавал нам для прочтения. К оценке наших работ относился строго, и большинство моих соучеников были на него за это сердиты. Меня это не волновало, поскольку за свои работы я получала высшие баллы. Большинство моих соучеников словно не понимали, что для получения хороших отметок нужно много читать и как следует изучать материал.

Обычно мне нравилось ходить на занятия в одиночку, тишина бодрила меня. Джон и Халед сегодня встали рано – должно быть, не проспали звонок будильника по пять раз подряд. Они редко успевали в аудиторию к началу урока, но вот в спортзал всегда ухитрялись явиться в семь утра – в те дни, когда учеба у них была по расписанию после обеда. Им нравилось после тренировки входить в столовую, поигрывая литыми мышцами.

Студенты медленно выползали из общежитий и тащились по дорожкам к учебным корпусам. В кампусе было тихо, не считая чириканья птиц над головами, – вероятно, они пробуждались задолго до восхода солнца.

– Ты дочитала главу? – спросил меня Халед.

– Да, – ответила я. – А ты?

– Почти. Вчера вечером я… э-э… отвлекся, – отозвался он, подмигнув.

Джон рассмеялся, одновременно зевая.

– Ты имеешь в виду, что отвлекся твой хрен – на Келли Ли.

Я отвела взгляд, пытаясь не воображать себе член Халеда.

– А ты чем занимался – то есть, пардон, кем занимался? – парировал Халед.

– Я был с Руб, – ответил Джон, пытаясь придать своему тону невинное звучание.

– М-м-м… Вы, конечно же, делали домашнее задание, – сказал Халед. Джон легонько ткнул его в плечо.

Некоторое время они толкали друг друга, пока мы не дошли до факультета экономики. Это был один из старейших учебных корпусов в кампусе, с кирпичным фасадом, высотой в три этажа.

– Ладно, Малин, тогда расскажи нам, о чем говорится в этой главе, – тяжело дыша, попросил Халед, пока мы взбирались по лестнице. Я удержалась от того, чтобы сообщить им, что прочитала всю книгу, и это было правильно. Я знала, что они сочтут меня чокнутой заучкой, поэтому сохранила эти сведения при себе.

– Просто не веди себя по-идиотски, и он не вызовет тебя отвечать, – посоветовала я. – А прочитаешь потом.

Халед вздохнул, привалившись к перилам.

– Маленькая мисс Совершенство никогда не выдает свои тайны.

– Ты действительно думал, что она расскажет нам? – спросил Джон, шаркая подошвами по ступеням; шнурки его ботинок были развязаны.

Я знала, что нужно как-то оправдаться, чтобы сохранить их расположение.

– О боже, ладно, – произнесла я. – Если он тебя вызовет, наболтай что-нибудь о причинах, следствиях и социальных вопросах, и о том, как это влияет на экономику. Например, что после теракта одиннадцатого сентября стало меньше краж, потому что поднялась волна патриотизма и сочувствия. А потом приведи собственный пример, скажем… если в Сети появилось видео о том, как кто-то избивает бездомного, то, вполне возможно, на следующий день будет больше пожертвований на убежища. Или что-то в этом роде.