Декоративка - Агата Грин

— Я отойду, надо посмотреть, не идет ли кто, — предупредил Треден. — Смотри за Зеном, чтобы не утоп.

— Она скорее сама меня утопит, — отозвался желтоглазый, и судя по его хрипловато-томному голосу, он тоже получал удовольствие от купания.

Я так и замерла с намыленной головой.

— Треден, постой, я вылезу сначала…

— Просто смотри за ним, я скоро, — бросил мэнчи и быстро ушел — только снег под ногами заскрипел.

Что мне оставалось делать?

Я отвернулась от Зена, который держался рукой за камни, чтобы не уйти под воду, и стала торопливо смывать пену с волос. Наслаждение от «принятия ванны» пропало. Нырнув и смыв пену, я еще раз намылила голову. Когда вынырнула и оставила мыло с мочалкой на камне, краем глаза посмотрела на Зена.

Он ушел под воду. Нырнул? Я подождала какое-то время, но когда стало ясно, что выныривать желтоглазый не собирается, выругалась. Он это мне назло, не иначе!

Я доплыла до него так быстро, как могла, нырнула и, обхватив за талию, подняла без труда — вода помогала. Мэнчи был без сознания… Чтоб его! Сама не знаю, откуда во мне взялись силы, и как я не поскользнулась на камнях, вытаскивая Зена на деревянную площадку.

Уложив его на этой ровной поверхности, я осторожно откинула его голову назад и раскрыла пальцами его рот. Затем посмотрела на грудь и выбрала место, куда можно нажать, чтобы делать непрямой массаж сердца и при этом не давить на срастающиеся ребра. Набрав воздуха, я склонилась над мэнчи, зажала ему нос и, прижавшись губами к его открытому рту, сделала выдох.

Я только начала, а он уже очнулся. Схватив меня за плечи, Зен отстранил меня от себя и, впившись ошеломленным взглядом в мое лицо, совершенно отчетливо, ровно, без хрипов и сипов человека, который нахлебался воды (вода вообще не текла ни из его носа, ни из его рта!), спросил:

— Что ты наделала?

«Слава богу, жив, — подумала я. — Треден при всей своей доброте убил бы меня, если бы я не успела вытащить Зена из воды вовремя. Он бы решил, что я не захотела его спасать, а то и сама утопила».

Вслед за это мыслью пришло осознание: он притворялся, что потерял сознание!

Я вскрикнула и дернулась, но Зен меня удержал. Его яркие глаза по-прежнему были широко раскрыты, и такой меры удивление заполняло их, что я даже забыла на несколько мгновений, что он мой хозяин, враг…

— Как ты могла? — повторил он свой вопрос, изменив его форму.

— Могла, еще как могла! Я спасала тебя, идиот! Шутник чертов!

Зен таращился на меня так, словно впервые увидел. Мне стало очень не по себе, когда я разглядела в его желтых глазах страх.

— Губы к губам… Как ты посмела? — прошептал он, и встряхнул меня за плечи. — Как ты посмела это сделать?

— Я бы не стала тебя спасать, если бы за твою смерть мне не грозило наказание! — запальчиво сказала я, но он словно не понял меня.

— Как ты могла? — повторил он, и на этот раз в его глазах зажглась ярость, и она же прозвучала в голосе. Его руки еще сильнее сжали мои плечи и… соскользнули с них. Зен потерял сознание.

Совершенно сбитая с толку, я замерла над его телом. Почему он так удивился? Почему он так испугался? Что такого невероятного я сделала?

Подняв голову, я огляделась, но Тредена поблизости не было. Я не решилась его звать: что, если поблизости и впрямь ходит какой-то другой мэнчи и мой голос привлечет его? Я поднялась, и, от стресса не ощущая холода, вытащила чистые вещи из свертка. Пока рядом никого не было, быстро стянула с себя мокрую рубашку, выжала волосы и оделась.

И только тогда склонилась снова над Зеном. Он был без сознания, но дышал ровно; от его обнаженного тела поднимался пар.

Мой любопытный взгляд стремился опуститься ниже, чтобы заценить, как сложен этот варвар, но любопытство легко было усмирено, и вместо этого я рассмотрела шов на лице Зена. Он не воспалился благодаря примочкам Тредена, и неплохо затягивался. Конечно, шрам, пересекающий бровь и спускающийся на скулу, останется навсегда и будет довольно заметным, но когда шрамы портили мужчин? А конкретно этого гада сложно испортить, природа ему щедро отсыпала: рост высокий, тело крепкое и пропорциональное, здоровье на зависть. Он как Млад: сильный, опасный, желтоглазый… Только вот Млад волк и ему природой назначено быть диким, тогда как Зен — человек, но все равно дик по натуре. Почему же он так испугался элементарного приема «рот в рот»?

Я уловила чье-то приближение и, прищурившись, увидела две фигуры, одна из которых явно была волчьей.

— Скорее, Треден! — позвала я, и мэнчи перешел на бег.

Добежав до нас, он склонился над Зеном и, увидев, что тот дышит, требовательно посмотрел на меня.

— Потерял сознание в воде, еле вытащила, — объяснила я, и перешла в нападение. — Зачем ты оставил меня с ним? А если я бы не смогла его вытащить? Как вообще можно слабого человека в такую горячую воду тащить?

Треден растерялся от моего напора.

— Да я…

— Я, я! Давай его оденем скорее, пока не замерз.

— Не надо, — проговорил слабо Зен, открывая глаза. — Я еще не вымылся.

Желтоглазый приподнялся и недолго, но весьма выразительно на меня посмотрел. Треден начал было протестовать, уговаривать, что мытье надо отложить, но Зен упрямо тянулся к воде.

В итоге бородач сдался и помог ему.

Пока они были заняты гигиеническими процедурами, я размышляла над вопросом: что же такого ужасного я сделала? У них что, противозаконно касаться губ другого человека губами? Любой мужчина, обнаружив на себе девушку в одной рубашке, которая пытается сделать ему искусственное дыхание, обрадуется, а этот перепугался и даже по-настоящему сознание потерял.

Что, если их религия запрещает поцелуи и любые контакты с женщиной, кроме «пользования», секса? Если так, то в глазах Зена я теперь не только неудавшаяся убийца, но еще и богохульница.

После запоминающегося купания мы вернулись в дом Тредена, по пути не встретив ни одного мэнчи. Бородач счел это благоприятным знаком, настроение его улучшилось. Зажигая очаг, он бодро насвистывал; Млад, тоже повеселевший после прогулки, суетился возле хозяина; Зен лежал на своем месте, и, судя по его ровному глубокому дыханию, уже спал. Я же, сидя на лавке, гипнотизировала взглядом пустой котелок.

Мне очень хотелось есть, но других продуктов, кроме набившей оскомину кислой капусты в кадушке, в доме не было. В животе громко заурчало и Треден, оглянувшись на меня, сказал с пониманием:

— Что, живот с голодухи крутит?

— Ага, — вяло проговорила я, мечтая о сытной и горячей еде. Вот и опустились мои мечты до уровня примитивных физиологических хотений… Это ли не показатель того, в какой кошмар превратилась моя жизнь?