Сумеречное сердце - Вера Александровна Петрук

обмакнула мизинец в темную жидкость и осторожно лизнула. Бокал не вырвало у нее из рук, а сама она осталась стоять на месте. Едва осознав, что проклятие на угощение не действует, Эсмина забыла все приличия и жадно выпила напиток до дна едва ли не одним глотком. Высунув язык, тщательно облизала стенки, потом сунула в бокал пальцы и вытерла ими хрустальное донышко, не желая пропустить ни капли. Повозившись с бокалом еще минут пять, она разочарованно поставила его в буфет и опустилась в кресло у окна, собираясь насладиться послевкусием и теми волшебными свойствами напитка, о которых все болтали. Солнце било еще ярко, ослепляя ее отяжелевшие от усталости веки, но устойчиво клонилось к закату.

Эсмина поерзала, устраиваясь поудобнее и стараясь не разочаровываться раньше времени. Эльфийская кровь насытила, но неземной радости, божественного экстаза или ощущения всемогущества, о чем рассказывал Кройн, не принесла.

А еще в этом Гранвэле были ужасно скучные закаты. Тусклые, душные, без ярких пятен и красок. Когда бледно-желтое, как леванийский лимон, солнце тоскливо уползло за ровный горизонт, спрятавшись за низкими черепичными крышами, сразу, будто потушили свечу, грянула ночь, которая обещала быть полной противоположностью своей дневной сестре. Вампирша не видела, но чувствовала, как с другого края земли выглядывает полный, истекающий всеми соблазнами мира лик луны, умевшей сводить с ума как людей, так и нелюдей.

Голова Эсмины становилась все тяжелее, клонилась ниже, пока резко не качнулась вперед, отчего вампирша пришла в себя. Растерянно оглядев простое убранство незнакомой комнаты – широкую кровать, туалетный столик, два стула и тускло горевшую масляную лампу на подножке, – она в пару шагов достигла двери, отчего-то не сразу нашла ручку, дернула на себя и едва не столкнулась с Ником, который как раз собирался входить.

– О, спасибо! – удивленно поднял он бровь, решив, что Эсмина, почувствовав его, поспешила открыть ему дверь.

Вампирша потрясла головой, пытаясь вспомнить, как она переместилась из кресла у окна, которое виднелось за спиной Ника, в эту комнату. Наверное, сказалась усталость последних дней, и она задремала буквально на ходу, когда Вильма ее сюда провожала.

– Уилли? – запоздало спохватилась Эсмина, поняв, что привидения в комнате нет.

– Ее уложили с другими детьми, я проверил, – сказал Ник, втаскивая в комнату чемодан, на котором восседал Остин. Эсмина предпочла бы, чтобы куда-нибудь дели кота, а вовсе не Уилли. По компании девочки она неожиданно соскучилась. Ох уж эти проклятия…

– Думаешь, Уилли будет спать? – недоверчиво спросила Эсмина, наблюдая, как Ник раскладывает содержимое чемодана на полу у кровати: свитки, банки, бутылки, порошки. Все, к чему она инстинктивно питала неприязнь. Эсмина только в компании Ника Пятого поняла, как сильно ненавидит магию – хоть черную, хоть белую.

– Я попросил Вильму дать ей «Звездное молочко», это снотворное безопасно, но усыпляет даже зомби. Уилли надо отдохнуть, а нам подготовиться.

Чуть качаясь, Эсмина подошла к Нику и заглянула ему через плечо, разглядывая его приготовления. Колдун деловито откупоривал бутылки и листал книги. Разложив несколько книг открытыми на нужных страницах, он достал черный мелок и принялся чертить вокруг кровати. Остин, к облегчению Эсмины, запрыгнул на открытое окно, а оттуда исчез в неопределенном направлении.

– Могу свечи зажечь, – предложила вампирша, чувствуя, как в душе пробуждается что-то незнакомое. Или забытое. Захотелось танцевать, и она тут же услышала в голове нужную мелодию. Руки сами взвились вверх, а бедра качнулись в одну сторону, потом в другую. Эсмина закружилась на месте, напевая себе под нос. Было хорошо, пусть мир слегка и кружился, а в удивленных глазах Ника плясали звезды других миров.

– Ты что с собой сделала?

Эсмина щелкнула пальцами, и свеча рядом с колдуном ярко вспыхнула. У некоторых вампиров с возрастом появлялись магические способности. Кройн за его столетия научился много чему, например, превращаться в гигантских птиц с зубастыми клювами, а вот Эсмина зажигала свечи, и это был предел ее волшебных талантов вампира-долгожителя. Но Ник, вместо того чтобы оценить ее помощь, бросился свечу тушить.

– Нельзя! – отчитал он ее. – Свечу крови зажигают в последнюю очередь. Да что с тобой? Ты на себя не похожа.

– А что у нас в первую очередь? – промурлыкала Эсмина, обходя его кругом. – Деньги достал?

Она и в самом деле чувствовала себя слегка странно. Напряжение последних дней куда-то испарилось, на душе порхало что-то невесомое и приятное, сердце томно покалывало, тянуло нежиться. И желательно не одной. Эсмина растянулась на кровати и приготовилась держать оборону, чтобы ее не согнали, но, видимо, Ника устраивало, что она перестала ходить кругами по комнате, стирая пятками магические знаки, которые он неистово чертил на дощатом полу. Интересно, он потом сам полы моет или Вильме за лишнюю работу доплачивает? Свесив с кровати босую ногу, Эсмина попыталась пощекотать пальцем шею колдуна, который как раз трудился рядом, ползая на коленях внутри большого круга, обозначенного черным мелом. Но он некстати поднялся и торжественно заявил:

– Готово! Начинаем. Что ты хотела узнать? О деньгах? Да, я все купил. В костюмы оденемся чуть позже, я оставил их в гостиной, чтобы случайно не запачкать кровью и воском.

– Будет так много крови? – с восторгом спросила Эсмина, снова пытаясь схватить колдуна за шею. Не давала ей покоя эта его часть тела. Так и хотелось… Что именно ей больше всего хотелось сделать с Ником, вампирша не определилась. Колдун вдруг сел к ней на кровать и, взяв за руки, внимательно заглянул в глаза. Она обратила внимание, что его не смущала ее ледяная кожа. Пальцы Ника слегка поглаживали ее запястья, и Эсмина решила, что у него такое же настроение, как и у нее.

Но тут колдун открыл рот и все испортил:

– Могущественный, Мудрый и Великий! Тебе посвящаю свои плоть и дух, даруй мне терпение и силу, во имя тебя творю. Протяни руку и помоги совершить грех против жизни. Еще раз и до бесконечности. Воистину верующий в тебя нечестивый раб просит. С верой и любовью. И пусть я всегда буду в числе тех, кто остался.

Эсмина поежилась и хотела отстраниться, но Ник держал крепко. Кройн тоже иногда молился Темному, всякий раз предлагая ей присягнуть на верность, однако Эсмина всегда находила подходящие предлоги, чтобы отказаться.

В комнате почему-то стало тесно, чадили зажженные свечи, все, кроме одной – той, что Ник назвал свечой крови. Створки окна распахнуты, весенняя ночь необычно душна и темна. Будто и не было никакой полной луны, наползающей на город с другой стороны. Но Эсмина чувствовала, что она там. Ждет ее, как