Обратный ход - Реймонд Чандлер

Я закурил и предложил сигарету капитану Алессандро. Он покачал головой.

– Появились идеи, Марлоу?

– Не больше, чем у вас.

– Все равно, послушаем.

– Если Митчелл собирался исчезнуть с помощью друга – друга, о котором никто здесь не слыхал, – он мог бы оставить машину на хранение в каком-нибудь гараже. Это не привлекло бы внимания. У хозяев гаража оставленная на хранение машина не вызвала бы любопытства. А чемоданы Митчелла были бы уже в машине у друга.

– Ну?

– Значит, не было никакого друга. Значит, Митчелл испарился прямо с девятью чемоданами на пустынной дороге.

– Ну, валяй дальше, – его голос стал жестким, в нем появилась угроза. Я встал.

– Не надо меня запугивать, капитан Алессандро, Я ничего дурного не сделал. Пока вы относились ко мне по-человечески. Не подумайте, что я связан с исчезновением Митчелла. Я не знал – и не знаю, – как он шантажировал моего клиента. Я только знаю, что это одинокая, запуганная, несчастная женщина.

Если я узнаю, если мне удастся докопаться, в чем дело, я скажу вам – или не скажу. Если не скажу, вы всегда можете устроить мне неприятности. Мне не впервой. Я не закладываю клиентов – даже добрым полицейским.

– Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, Марлоу. Будем надеяться.

– И я хочу надеяться, капитан. Спасибо вам, что вы ко мне отнеслись по-человечески.

Я прошел по коридору, кивнул дежурному офицеру у конторки и снова сел в машину. Я чувствовал себя постаревшим лет на двадцать.

Я знал – как, наверняка, и капитан Алессандро, – что Митчелла нет в живых, что не он пригнал машину в каньон Лос-Пенаскитос, но кто-то другой – с мертвым телом Митчелла на заднем сиденье.

Другого объяснения нельзя было найти. Бывают факты ощутимые – документы, магнитофонная запись, их можно подшить к делу. А бывают факты, которые нельзя потрогать, но они неопровержимы, потому что невозможно объяснить происшедшее.

Это похоже на внезапный беззвучный вопль в ночи. Почти всегда в ночи, потому что ночью опасность ближе. Но и днем меня иногда осеняло это предчувствие, основанное на интуиции или на долгом опыте и нервном напряжении. А в данном случае – на внезапной уверенности, что близится, как говорят матадоры, «момент истины». Других оснований не было – разумных оснований. Но я остановил машину у ворот «Ранчо Дескансадо», выключил фары и дернул ручной тормоз до упора.

Я подошел к конторе. Над ночным звонком горела маленькая лампочка, но контора была закрыта. Было только пол-одиннадцатого. Я обогнул контору и побрел лесом. Я увидел две машины. Одна – из проката. Наклонившись, я разглядел ее номер. Рядом стоял маленький автомобиль Гобла. Не так давно я видел его у отеля «Каса дель Пониенте». Сейчас он был здесь.

Я пошел дальше, прямо по газону, и оказался под окнами своего номера.

Там было тихо, темно. Медленно, очень медленно, я поднялся на крыльцо и приник ухом к двери. Поначалу я ничего не слышал. Затем я услышал приглушенные рыдания. Рыдал мужчина. Затем – чей-то тихий хриплый смешок.

Затем – глухой удар и опять тишина.

Я спустился и вернулся лесом к своей машине. Я отпер багажник и вытащил монтировку. Я пошел обратно осторожно, осторожнее, чем раньше. Я снова прислушался. Тишина. Ночное безмолвие. Я вынул фонарик, посветил в окно, затем отошел от дверей. В течение нескольких минут ничего не происходило.

Затем дверь чуть приотворилась.

Я саданул ее плечом что было сил – она распахнулась настежь. Человек отшатнулся, но рассмеялся. В тусклом свете блеснул его револьвер. Я размозжил ему пальцы монтировкой. Он заорал. Я сломал ему второе запястье. Я услышал, как револьвер со стуком упал на пол.

Я протянул руку за спину и повернул выключатель. Пинком я затворил дверь.

Он был бледный, рыжеволосый, с мертвыми глазами убийцы. Его лицо перекосилось от боли, но он и не думал капитулировать.

– Ты долго не проживешь, малый, – сказал он.

– А ты вообще не проживешь. А ну с дороги. Он ухитрился рассмеяться.

– Ноги у тебя еще остались, – сказал я. – Становись на колени и ложись.

Лицом вниз, если оно тебе нужно.

Он попытался плюнуть в меня, но не смог. Он рухнул на колени, раскинув руки в стороны, застонал и отключился. Они все чертовски тверды, пока у них в руках крапленая колода. Другими картами они играть не умеют.

Гобл лежал на кровати. Его лицо было разбито в кровь, нос сломан. Он был без сознания и еле дышал. Рыжий все еще был в отключке, револьвер лежал возле него на полу. Я сорвал с него ремень и связал ему колени. Затем повернул его на спину и очистил карманы. В его кошельке было 670 долларов, права на имя Ричарда Харвеста, адрес – маленький отель в Сан-Диего. В бумажнике лежали чеки двадцати разных банков, набор кредитных карточек.

Разрешения на ношение оружия там не было.

Я оставил его лежать на полу и пошел в контору. Я нажал на кнопку ночного вызова и долго не отпускал ее. Наконец из темноты возникла фигура.

Это был Джек в пижаме. У меня все еще в руках была монтировка.

Он смотрел на меня в изумлении.

– В чем дело, мистер Марлоу?

– Ничего особенного. Бандит пытался меня убить. В моем номере на моей кровати лежит человек, избитый до полусмерти. Ничего особенного. Все нормально по местным масштабам, надо полагать.

– Я вызову полицию.

– Очень любезно с вашей стороны, Джек. Как видите, я еще жив. Знаете, что делать с этим отелем? Превратите его в пансион для кошек и собак.

Он отпер дверь и вошел в контору. Я убедился в том, что он вызывает полицию, и вернулся в свой номер. Рыжий, был упрям. Он изловчился сесть спиной к стене. Глаза по-прежнему смотрели мертво, а рот кривился в усмешке.

Я подошел к кровати. Глаза Гобла были открыты.

– Я не вытянул, – прошептал он, – переоценил я свою хватку. Зарвался, попробовал играть не в своей лиге.

– Сейчас приедет полиция. Что произошло?

– Я попал в ловушку. Жаловаться не приходится. Этот парень – настоящий убийца. Мне повезло. Я остался жив. Заставил меня приехать сюда. Вырубил меня, связал, затем исчез на какое-то время.

– Кто-то подвез его, Гобл. Прокатная машина стоит рядом с твоей. Если он оставил ее у «Касы», как он вернулся за ней?

Гобл медленно повернул голову и посмотрел на меня.

– Я думал, что я тертый калач. Теперь я знаю, что ошибался. Я хочу только одного: вернуться в Канзас-Сити. Мелкоте никогда не справиться с паханами. Никогда. Наверно, ты спас мою жизнь.