Дневник бессмертного - Татьяна Форш

– Понимаю. – Я заставила себя улыбнуться. – Конечно. Меня просто напугали, и я приняла увиденное за действительность. И еще… Хотела спросить, как быть с переводом? Я, конечно, возьму с собой ноутбук, но боюсь, что в горах могут начаться проблемы со связью.

– Ты сначала возьми его с собой, а там посмотрим. Кстати. Мне осталось совсем немного. Перевод труден, но все же я постараюсь к утру скинуть тебе недостающие фрагменты.

– Я тебя обожаю! – С губ сорвался вздох. Главное, разобраться, что произошло на самом деле. Если барон будет ждать нас в замке, значит, у меня есть время, чтобы выяснить все подробности и быть готовой к этой встрече.

– Не сомневаюсь. Я тоже тебя люблю. Рада, что смогла помочь. – Бабушка улыбнулась и отключилась.

Я снова вздохнула, стянула с волос резинку и причесала их пальцами. Конечно! Бабушка права! Я действительно попала под власть иллюзии и вижу то, что хочу видеть! И в дневнике все тот же текст (как может быть иначе?!), но я, отчего-то, его не вижу. И призрак – лишь свихнувшийся сын барона!

«Умеющий ходить сквозь кровать и исчезать!» – ехидно поддакнул всезнающий голос логики.

Как я ни пыталась уговорить себя поверить доводам бабушки, неопровержимые факты возвращали меня в реальность.

Н-да-а-а, все интереснее и интереснее…

А может, спросить Влада напрямую?

Я тут же отогнала эту мысль.

И что я скажу? Один призрак проболтался мне, что ты – вампир!

А вдруг у него от этого вопроса случится острый приступ голода, который он утолит особо догадливой девицей, лезущей не в свое дело?

Скачав текст, я открыла его и села читать…

Домой. Быстрей.

И пусть воскреснут души,

Что жизни лучшей

были лишены.

Влюблен я в смертную!

Но это много лучше,

Чем стать любовником

бессмертной тишины.

«Быстрее!

Быстрее!!!

Боль и невероятное волнение рвали душу на части, заставляя все чаще стегать по вороной, блестящей от капель пота шкуре скакуна, взятого в конюшне школы.

Домой!

Пусть мати разозлится. Ведь прошло всего три месяца!

Все равно.

Все равно! Только бы не жить с этой мучающей меня болью!

Иногда мне казалось, что Дорел специально пришел ко мне, чтобы рассказать все это. Чтобы порадоваться моему унижению! Моему отчаянию!

Я вновь стегнул уже хрипевшего жеребца. Ночь давно скрыла блики городских фонарей, но мне не было темно. Впереди вилась змеей залитая лунным светом дорога, блестевшая от недавно прошедшего дождя, а по бокам расстилались серые, покрытые жухлой травой поля.

Сколько еще скакать в этой промозглой мгле – неведомо. Но это и неважно! Главное, что я с каждым шагом, с каждым вздохом приближаюсь к Катарине!

Вскоре я различил сигнальные огни на воротах родового замка и позволил коню замедлить бег. Что делать? Возвратиться домой и завтра попытаться увидеться с любимой или попробовать преодолеть еще несколько миль до владений старой графини Мареш?

Достигнув перекрестка, я лишь на мгновение задумался, разглядывая громаду замка, и пришпорил жеребца, выбирая дорогу, ведущую к дому старой графини. Я должен увидеть любимую! Сегодня! Сейчас! И даже если старуха не откроет мне дверь, Катарина будет знать, что я здесь. Я вернулся к ней! Она – почувствует.

И вновь поля. И вновь дорога…

Вскоре по обе стороны от меня замелькали деревья.

Лес. Владения графини.

Каменный забор возник передо мной внезапно. Случайному путнику могло показаться, что он перегораживает дорогу и дальше пути нет, но стоило проехать еще немного, и можно было увидеть, что колея не прекращается, а резко сворачивает вбок и исчезает за углом поместья.

Подъехав к воротам, освещенным тусклым светом поскрипывающих на ветру светильников, я спешился, приблизился к ним и так врезал кулаком, что получился почти колокольный звон, какой можно услышать в деревенской часовенке во время пожара или нападения врагов.

Какое-то время ничего не происходило, и мной даже овладела сладостная робость. А ну как выйдет сама Катарина? Но мечты, вызывающие слабость в коленях, так и остались мечтами.

Я не услышал ни звука шагов, ни лая собак. Неприметная дверца вдруг бесшумно распахнулась, и я отступил, разглядывая шагнувший ко мне из темноты изящный силуэт. Женщина.

– Что тебе здесь нужно? – Этот тихий, бесстрастный голос я узнал сразу. Графиня собственной персоной. – Разве ты не в городе?

– Был. Но вернулся, чтобы не дать вам совершить ошибку. Услышал, что вы решили отдать Катарину замуж? МОЮ Катарину?!

– Она никогда не была твоей. И, дай бог, не будет. Я не позволю ей испортить наш род кровью выродка! – В голосе старой графини прорезались гневные нотки. Впрочем, старой ее можно было назвать с натяжкой: идеальная фигура, строгая осанка, безупречные, чуть тронутые увяданием черты и абсолютно седые волосы. Сколько ей лет? – Пошел вон! И никогда не пытайся искать встречи с моей девочкой!

Ярость плеснула в сердце.

– Вы явно перепутали меня с тем, кому решили сосватать мою невесту! Еще никто и никогда не смел приказывать мне. Жаль, что нам суждено остаться врагами, но можете начинать уже сейчас привыкать к мысли о том, что наше родство неизбежно!

– Уходи! – Мне вдруг показалось, что ее глаза полыхнули странным желтоватым огнем. – Или умрешь!

Она развернулась и скрылась за дверцей, захлопнув ее передо мной.

Я заставил себя успокоиться.

Ярость и бессилие – не самые лучшие помощники для разума, а подумать мне сейчас не мешало. Как убедить эту каргу отдать мне Катарину? Как увидеться с любимой? Здесь ли она?

Взяв под уздцы обессиленного жеребца, я не стал садиться верхом. Развернулся и медленно направился по расхлябанной дороге прочь. Не видя луж, не замечая грязи. Только бы идти. Чтобы шагами заглушить злость, осевшую пеплом на кострище ярости.

Вскоре поместье Мареш скрылось в ночи, и я остался один на один с дорогой, трусившей рядом лошадью и любопытным глазом луны, следящей за мной сквозь рваное рубище туч. Надо остановиться и дождаться рассвета. Возможно, встречу кого-то из селян, кто согласится передать весточку Катарине…

Я так задумался, что едва не упустил из вида мелькнувшее в придорожных кустах белое пятно. Сразу вспомнилась история, рассказанная Дорелом. Белый дьявол…

По спине пробежал холодок, заставляя меня сжать покрепче рукоять клинка и настороженно оглядеться. Деревья подходили совсем близко к дороге, но почти все – тонкоствольный молодняк. Плохо. Я даже не смогу защитить спину!