Один рыжий, один зеленый. Повести и рассказы. - Ирина Витковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они даже внешне были похожи, словно брат и сестра. Оба бесплотные, как эльфы, с узкими лицами и длинными пальцами, с тонкими, мелко волнистыми, как дым, волосами – светлыми, забранными в хвост до середины спины у Ильи, а у Наташи – каштановыми, обрамляющими голову и плечи, как огненный нимб, если стоять спиной к закатному солнцу.
Они никогда много не говорили, потому что понимали друг друга с полуслова и даже молча, и смеялись или грустили тоже одновременно, по одному и тому же поводу.
Наташа училась фотографировать. Через год они накопили на полупрофессиональную фототехнику и часто кружили по московским паркам, фотографируя дикое зверьё и выгуливая своё, а вечером слушали музыку, деля одни наушники на двоих. Полулёжа на столе, просматривали отснятое за день на компе: рука Ильи обнимала Наташину шею, а её подбородок послушно укладывался в ямку, образованную его локтевым сгибом…
Так они прожили вместе два года, а на третий – поженились. Их река времени текла по-прежнему медленно и плавно, только в квартире появилась свадебная фотография: невеста с голыми коленками в венке из ромашек и жених в белоснежной рубашке и в белых же, сильно расклешённых джинсах – на одном белом велосипеде.
Трудно сказать, долго ли тянулась бы такая счастливая, неспешная жизнь, если бы…
Если бы не Пызя.
Пызя неожиданно возник на пороге их квартиры одним августовским вечером – с кожаным байкерским шлемом в одной руке и дюжиной пива в другой. Нельзя сказать, что неожиданно, – Илья с Наташей время от времени давали приют в своей однокомнатной квартире друзьям и друзьям друзей – всегда вспоминая чудо своего знакомства (через седьмое рукопожатие – смеялась Наташа). По этой причине молодёжь из Бердышева здесь принимали охотно и делились практически всем, что имели.
Пызя носил фамилию Поздняков и был другом одноклассника Ильи. В дверь он позвонил в тот момент, когда Илья в стерильных перчатках и со шприцем в руке прощупывал желеобразную ляжку хомяка на предмет более ловкого вкалывания туда иглы. Илье пришлось идти и с трудом, локтем открывать засов: Наташа не могла, поскольку старалась не упустить извивающееся в ужасе хомячье тельце, одновременно успокаивая измученного грызуна, пока тот не получит необходимый укол.
– Ну, принимайте, – прохохотал, стоящий на пороге квартиры Пызя, грохнул пакет с бутылками об пол, произнёс, – будем знакомы! – И протянул пятерню.
Илья, виновато улыбаясь, развёл руками в резиновых перчатках и помахал шприцем.
– Да ладно, – великодушно простил Пызя, – а ты ничего… Я тебя таким и представлял. Дрищеват немного, – как бы про себя отметил он, не понижая голоса, – а так ничего…
Илья шутовски поклонился: мол, какой есть, локтем прикрыл дверь и направился к больному.
Только тут Пызя разглядел и шприц, и Наташу с хомяком.
– В больничку играем? – озадаченно спросил он.
– Пневмония. Надо проколоть антибиотик, – кратко ответил Илья.
– Ты, что ль, диагностировал? – не поверил Пызя.
– Я. А что тут странного? Озноб, одышка, выдох с хлопком – типичная клиника, – пожал плечами Илья.
– К ветеринару возить – только мучить. Да и не захочет никто его лечить, старый очень, – виновато улыбнулась Наташа.
Илья посмотрел на жену с удивлением: совсем не в её манере было оправдываться или объяснять кому бы то ни было причины своих поступков.
Пызя потоптался на пороге, потом качнул головой, хахакнул и начал расшнуровывать тяжёлые армейские ботинки.
Носков на Пызе не было.
Наташа с Ильёй, естественно, старательно не обратили на это внимания. Хомяку наконец-то сделали укол, а гостю показали дверь в ванную комнату, откуда при толчке ногой с диким мявом вырвался запертый на время хомячьих процедур Бенито.
Илья вздрогнул. Второй раз за вечер в доме происходило нечто необычное: Бенито всегда был абсолютно неслышным котом – беззвучно мяукал, беззвучно ходил, ел и прыгал на клетки с хомяком и Каштанкой.
К ужину Наташа приготовила паэлью с мидиями. Пызя отмёл предложенную по случаю встречи бутылку белого вина и выставил дюжину пива, занявшего две трети кухонного стола; паэлья, выложенная красивой горкой на узбекском бело-синем блюде, смотрелась довольно сиротливо.
Наташа вручила гостю столовую ложку со словами:
– Ну пробуй! – и застенчиво улыбнулась.
Пызя положил ложку на стол и как-то недоверчиво понюхал предложенное. Потом двумя пальцами взял мидию и легонько сдавил.
– Это едят? – потрясённо спросил он.
В Бердышеве такое не ели.
Стали искать, чем накормить гостя. Пызя намекнул на «сосиськи», но такое не ели уже сами хозяева.
К счастью, в холодильнике нашлись яйца. Посолив и взболтав черенком чайной ложки содержимое, гость за пять минут на глазах у изумлённых хозяев выпил десяток сырых яиц.
– Другое дело, – благодушно просипел он.
Крышкой одной бутылки он привычно и ловко открыл три и раздал пиво. Наташа налила пенящегося напитка в стакан и сделала пару глотков, Илья не стал пить совсем. Пызя по этому поводу совершенно не запарился и сам уговорил полдюжины.
За столом Илья наконец получил возможность лучше рассмотреть их неожиданного гостя. Тот оказался невысок, плотен телосложением и на вид старше него. Круглое лицо, заросшее неухоженной бородой, синие глаза-щёлки с острым взглядом, довольно короткие кудлатые патлы, назвать которые волосами не поворачивался язык. В целом очень подвижная и не лишённая обаяния физиономия. Облачение Пызи составляли чёрная футболка и байкерская кожаная жилетка. Из-под края рукава футболки выглядывала татуировка – толстый хвост со стрелкой на конце.
«Похоже, хвост дракона», – устало подумал Илья, поразившись своему плохому настроению, и взглянул на сидящую рядом Наташу.
Наташа, как ни странно, улыбалась, слегка раскраснелась. Мелкими глотками она изредка пила из стакана. Паэлью не стал никто – ни есть, ни пробовать.
Ближе к ночи хозяева раскатали на полу, рядом с их диваном, гостевой матрац и постелили белье. Предложение умыться на ночь и почистить зубы Пызя молча проигнорировал.
Наташа захватила пижаму и ушла в ванную.
Пызя молниеносно скинул футболку вместе с жилеткой, ловко выпрыгнул из штанов и в одну секунду оказался под одеялом.
Илья потрясённо застыл. Трусов на Пызе тоже не было. И если его одежда валялась на полу скукоженной горкой, то джинсы почти стояли рядом, упорно не желая терять очертаний Пызиного тела.
– Ты… джинсы стираешь когда-нибудь? – с интересом спросил Илья.
– Летом, когда купаюсь в речке, – невнятно ответил гость и отвернулся, давая понять, что разговор на глупые темы закончен.
Субботним утром Илья с Наташей – ранние пташки, с семи утра уже на ногах, – неслышно прокрались на кухню, со вчерашнего вечера уже нисколько не напоминавшую их кухню, и, потрясённые, остановились на пороге.