Грезы принцессы пустыни - Маргерит Кэй

– Я думал о том, что преступление не воспользоваться в полной мере временем, которое у нас осталось, – пусть его и мало.

Тахира торжествующе улыбнулась.

– Не могу с тобой не согласиться.

Назавтра Джаван устроила праздничный ужин: ее дочери исполнился год. В парадной столовой, отведенной принцессам крови, поставили пять длинных узких столов. Джаван сидела во главе самого почетного стола – не на подушках, как каждый день, а на низком стуле с очень высокой спинкой, украшенной затейливой резьбой. По бокам от нее сидели Тахира и Ишрак. Алима и Дарра, как пристало младшим принцессам, сидели напротив них. Такой же порядок подчинения соблюдался и за остальными столами, поставленными под нужными углами к почетному столу. Тахира нетерпеливо ерзала на сиденье. Они сидели за столом два часа, но им еще не подали и половины блюд.

Хотя в начале трапезы они выпили за здоровье маленькой племянницы гранатового сока, все разговоры были посвящены скорым родам; никто не смел даже заикнуться о том, что Джаван может родить еще одну девочку.

Как полагалось по такому случаю, Тахира была в официальном наряде. На нее надели темно-синее шелковое нижнее платье с длинными рукавами, простое, если не считать манжет, подола и выреза, расшитых бисером. Вышивка сильно утяжеляла платье. Небесно-голубое верхнее платье было без рукавов; оно застегивалось на золотые пуговицы, украшенные жемчужинами, расшито золотыми нитями и мелким жемчугом и подбито тем же синим шелком, что и нижнее платье. Широкий кушак нескольких оттенков синего, также вышитый золотыми нитями, туго стягивал талию, подчеркивая изгиб бедер и выпуклость грудей. Ей было неудобно в толстых белых чулках и кожаных, расшитых бисером, туфлях с загнутыми мысками. Длинные волосы умастили и заплели во множество тугих кос, от которых у нее болела голова;

прическу украшал тюрбан с изящным пером, вниз струилась прозрачная сетка из голубого шифона. Рабыня заверила ее, что она выглядит великолепно, и даже Джаван одобрительно улыбнулась ей, но Тахире казалось, будто весь наряд создан только для того, чтобы ограничивать ее движения, напоминать, что скоро ее ночи свободы закончатся навсегда.

Когда беседа переместилась от сына Джаван к скорой помолвке Тахиры, скуку сменили страдание и тоска. Казалось, никто не замечал, как мало она ест, как вымученно улыбается в ответ на поздравления. Она почти не участвовала в общей оживленной беседе о том, кто что наденет на верблюжьи бега. Не слушала предположения сестер о подарках, которыми осыплют Тахиру на свадьбе. Все заранее решили, что она счастлива, да и кто бы на ее месте не радовался – ведь она помолвлена с таким совершенством, и ей предстоит жить в роскоши. Ей очень повезло, внушала она себе уже в тысячный раз. Большинство женщин пошли бы на что угодно, лишь бы оказаться на ее месте. Ну, а муж… Гутриф мог бы подобрать ей спутника жизни гораздо, гораздо хуже. Наверное, в самом деле следует считать, что ей несказанно повезло.

Но почему же ей так не кажется? Почему она пытается примириться с неизбежным, что для нее почти невозможно? Над ней словно черная туча нависла, и ко всем ее мыслям примешивалось сознание собственной вины. Тахире приходится защищать интересы сестер. Она самым роковым образом навредит их будущему, если и эта свадьба сорвется.

В столовой было душно. Даже Фарах не понимала, в какое трудное положение попала Тахира, хотя, откровенно говоря, она и Фарах не признавалась в своих подлинных чувствах. Только Кристофер знал, до какой степени ею владеет бессильная злоба. Только Кристофер ей сочувствовал. Его возмущение и досада за нее ничего не могли изменить, но тем не менее служили ей большим утешением.

– Может быть, через год мы будем отмечать рождение твоего сына! – улыбаясь, обратилась к ней Джаван – не высокомерно, а вполне искренне.

Тахира еще больше почувствовала себя виноватой. Она попыталась улыбнуться в ответ, но одна мысль о том, чем ей придется заниматься с неизвестным мужем, чтобы произвести на свет наследника, вызывала у нее отвращение.

– И может быть, через год мы будем отмечать мою помолвку! – взволнованно воскликнула Ишрак.

Да, для всех будет лучше, если ее сестры последуют примеру Джаван и смирятся с неизбежным. Пусть каждая из них с нетерпением ждет собственной свадьбы. Если Гутриф и о них позаботится так же, как о ней, ей не придется волноваться за их будущее. Джаван была права: ей действительно пора жить своей жизнью и оставить заботы о сестрах. Таков естественный порядок вещей. От грустных мыслей комок подступил к горлу.

– Не грусти, – сказала Дарра, – наклоняясь к ней. – Ты слышала, что сказала Джаван? Нам позволят навещать тебя два раза в год, а может, и чаще!

– Я не грущу. – Тахира заставила себя улыбнуться; она постепенно привыкала к притворству. – Я просто ошеломлена. Все происходит так быстро!

– Вот знак того, как твой брат заботится о тебе, – наставительно произнесла Джаван. – Он делает все, что в его силах, чтобы приблизить твою свадьбу! После того как он выдаст тебя замуж, пятно позора, которое сейчас покрывает тебя, будет забыто. Надеюсь, ты с нетерпением ждешь этого дня?

– Да, конечно! – ответила Тахира.

Она-то надеялась, что Джаван смягчилась… Пятно позора стало бы несмываемым, если бы Гутриф узнал о Кристофере. Вспомнив, что произошло в оазисе, Тахира покраснела от удовольствия. Меньше всего она там думала о стыде. Воспоминания жгли ее изнутри. Лежа рядом с ним за водопадом, она забыла обо всем, обо всех, кроме него. Его ласки. Его улыбка. Его голос. Смех и желание. Он знал ее так, как никогда не узнает ни один мужчина – так, как позволительно знать только мужу. На губах Тахиры заиграла самодовольная улыбка. Если бы муж способен был понять ее так же, как понимал Кристофер, она бы с нетерпением ждала дня свадьбы. Но понимание рождается из доверия, знания и проницательности, а ее жениха интересуют лишь ее голубая кровь, ее родословная и прославленная красота, а не душа.

Завтра ночью она вернется на бирюзовую шахту. Они значительно продвинулись вперед. Еще совсем немного – и они расчистят вход в гробницу. Сколько еще ночей осталось им провести вместе? Скоро она будет вести счет на часы и минуты. Останется ли у нее время, чтобы разгадать тайны гробницы и, что еще важнее, разгадать тайну амулета? Если реликвию в самом деле изготовили здесь, в Нессаре, что сделает Кристофер? При одной мысли о том, что он принесет амулет сюда, во дворец, Тахира испытывала ужас.

– Тахира, сколько раз тебе повторять!

Вздрогнув, она посмотрела на Ишрак, но, к счастью, источник гнева Джаван был очевиден: он отходил от банкетного стола с большим куском козлятины в пасти. Испытав облегчение, Тахира вскочила и, пробормотав извинения, подхватила кота и бросилась в укрытие своих личных покоев.

Следующей ночью сердце Тахиры билось так бешено, что казалось – вот-вот выскочит из груди. Кристофер расчистил вход в гробницу настолько, чтобы они могли пролезть внутрь. Невозможно было заранее угадать, что находится за дверью – если там вообще что-то есть. Густая тьма, запах плесени… Кристофер дрожащими руками зажег второй фонарь. Глаза у него блестели от волнения.