Прекрасная куртизанка - Моника Бернс

— В таком случае мне придется действовать самой.

Она уже не скрывала свой гнев.

— Не думаю, что вы так глупы. — Выражение его лица сделалось мрачным, он покачал головой. — Даже если вы двинетесь в правильном направлении, тут же станете добычей четвероногих или двуногих хищников.

Эти простые слова подействовали на нее сильнее, чем угрозы. Аллегра отвернулась от него. Еще недавно ей казалось, что она может контролировать свою жизнь, но это оказалось всего лишь иллюзией. Теплая рука опустилась ей на плечо, но она быстро отстранилась от Шахина.

— Не прикасайтесь ко мне. — Она произнесла эти слова с ледяным спокойствием, хотя на самом деле все у нее внутри бурлило, и зло посмотрела на него. — Вы напомнили о хищниках. Но мне не нужно покидать лагерь, чтобы увидеть двуногих зверей. Вы такой же, как и шейх Нассар, может быть, даже еще хуже.

Он резко вздохнул, и Аллегра поняла, что ее оскорбления достигли цели. Его лицо сделалось каменным, когда он приблизился к ней. Хотя это выглядело устрашающе, она не отвернулась от него. Вместо этого распрямила плечи и встретила его гневный взгляд, который был таким же напряженным, как и у нее. Его глаза сузились, на щеке от напряжения задергалась мышца.

— Выбирайте слова!

— Или что?

Она резко засмеялась.

— Или вам придется понять, что Нассар не так опасен, как я. — В его темных глазах появился лед. Шахин подошел к ней ближе. — Он просто играет с жертвой. Я же свою пожираю.

Эти слова не были угрозой. Это было бесстрастным и жестоким обещанием. Он окинул ее презрительным взглядом, а затем молча развернулся и вышел из шатра. Аллегра с трудом проглотила подступивший к горлу ком. Кажется, она спаслась из огня и угодила в полымя.

Боже правый, он был готов задушить эту женщину! Она все время сравнивает его с этим негодяем Нассаром. Он быстро шел по лагерю, попадавшихся ему навстречу людей приветствовал глухим ворчанием. Он злился потому, что все ее обвинения почти попадали в цель. Он и в самом деле удерживал ее здесь против воли. Шахин понимал, что он делал это не только потому, что так нужно было для дела. Подписание договоров было очень важно, но он не мог отрицать и того, что его влекло к этой женщине. Он понял это еще тогда, когда принял решение увезти ее из лагеря Нассара. А когда увидел ее обнаженной, его охватила страсть, горячей волной распространившаяся по телу. Как будто на него подул ветер Сахары.

Ему потребовалось собрать все свои силы, чтобы не выдать охвативших его чувств. В ту минуту он ничего не видел перед собой, кроме нее. И эта сладострастная сирена сразу поняла, что он поддается ее чарам. Она прекрасно умела пользоваться своим телом. Более того, ей нравилось быть обнаженной, она весьма уверенно держалась при этом. Его присутствие ни на мгновение не вывело ее из равновесия. Вода блестела на ее обнаженном теле, и она вытиралась полотенцем с поразительным хладнокровием. Он был не столько удивлен, сколько возбужден.

Ее вид заставил его кровь быстрее бежать по венам. В нем проснулось острое желание. Он почувствовал сильное напряжение между ног, ему хотелось немедленно войти в нее и затем делать это снова и снова. Он поцеловал ее просто потому, что хотел доказать себе, что мог контролировать свои животные порывы. Но он был дураком, раз решил, что устоит перед ней. Господи всемогущий, когда она взяла его руку и заставила прикоснуться к ней, его тело предало его. Он держал ее грудь в руке, большую и упругую. Ее соски затвердели, ее тоже пожирало желание. Прикоснувшись к ней, он почувствовал, что поднялся на вершину блаженства. В эту минуту он едва совладал со своим естеством. Даже Френсис не вызывала у него такого необузданного желания. Она не умела так пользоваться своей сексуальностью. Все это объясняло, почему одно имя Аллегры вызывало у мужчин любовный трепет.

Дойдя до края лагеря, он сложил руки на груди и стал смотреть на Атласские горы. Заходящее солнце окрасило их в красно-оранжевые тона. Величественные громады, нависшие над равниной, привносили в его душу успокоение. Ему всегда нравилось смотреть на них. Несмотря на то что жизнь племени не была легкой, Шахин нашел покой на равнинах Марокко. Но сейчас он был нарушен. И кем? Куртизанкой! Когда-то он пообещал себе, что больше никогда не станет связываться с дамами подобного типа. Он проворчал себе что-то под нос, вспомнив о том нелепом пари, которое она вынудила его заключить в садах Агдала. Он знал, что Аллегра попытается соблазнить его, но не предполагал, что она устроит такое виртуозное представление. Она в честной борьбе добилась права выйти к гостям без него. Но кто же мог ожидать, что она продемонстрирует свою чувственность таким изощренным способом?

Перед его мысленным взором снова возникла соблазнительница, держащая в руках банан. Он втянул воздух в легкие. Воспоминание об этом представлении сразу заставило его напрячься. За считанные секунды его плоть обрела твердость. Когда Аллегра проглотила кусок банана, ему безумно захотелось, чтобы она прикоснулась к его члену губами, взяла его в рот. Даже по ночам его продолжали мучить эти видения. Целую неделю, лежа по ночам без сна, он прибегал к помощи своей руки, чтобы утолить плотский голод. Но это не могло заменить умелого рта Аллегры и ее языка.

Нет, он должен перестать думать о ней, пора прекратить все это. Но для этого надо отправить ее в Марракеш. Отослать обратно к Шафтсбери. От этой мысли он поморщился. Отдать ее своему кузену? А с какой, собственно, стати? Одна мысль о том, что он вернет ее виконту, вызывала у него волну протеста и будила самые примитивные инстинкты. Это говорило о том, что он утратил способность рассуждать трезво. За пятнадцать лет, проведенные в Марокко, он смог расстаться со всеми своими страстями. Но меньше чем за две недели Аллегра сделала с ним то, что еще никому не удавалось.

Сильная рука легла ему на плечо, он оглянулся и увидел, что рядом с ним стоял Джамал. Он тоже смотрел на горы.

— Вы уверены, Шахин, что женщину стоит держать здесь против ее воли?

— Это, конечно, нехорошо, но необходимо.

Он пожал плечами. На Джамала он не смотрел.

— Все дело в виконте, который разыскивает вас? Он ваш кузен?

Вздохнув, Шахин кивнул:

— Он не такой уж близкий родственник, но как-никак член семьи. Когда я жил в Лондоне, встречал его пару раз.

— Может, у него письмо от вашего отца.

В голосе Джамала послышалось осуждение.

— Если даже и так, у меня нет никакого желания читать его.

Они оба замолчали. Джамал наклонился и, взяв в руку горстку земли, растер ее пальцами. Выпрямившись, внимательно осмотрел ее. Словно придя к какому-то решению, бедуин протянул руку и показал землю Шахину:

— В ней есть зола. Она осталась от тех, кто был здесь до нас. То, что умирает, превращается в пыль, и земля все вбирает в себя.

Он посмотрел, как земля ссыпалась между пальцев с руки Джамала. Иронически улыбнувшись, шейх наблюдал за тем, что делал бедуин.