Чужеземец - Никита Баранов

И девушка, твердо заверив Виктора в том, что все будет хорошо, отправилась вместе с Джамафом в сторону лагеря.

А иномирец тем временем решил себя занять каким-нибудь полезным для всех делом. Кроме того, процесс какой-либо деятельности хоть немного отвлечет от серых мыслей о всем ныне происходящем. Но, побродив по оазису, Виктор понял, что заняться-то ему и нечем. Еда на целый день вперед давным-давно готова. Дом находился в относительной чистоте. Можно было почистить запасное оружие Джамафа, но копаться в его личных вещах не хотелось. Останься в живых конь – в качестве убийцы времени вполне сгодилась бы помывка скакуна.

Мысль о ловле рыбы сразу была отброшена: ведь отшельник строго-настрого наказал рыбалкой не заниматься.

Пришлось по памяти вспоминать записи из ныне утерянной Книги, чтобы продолжить свое самообучение рунной магии. Виктор присел на старый деревянный ящик в тени дома, прикрыл глаза и полностью расслабился, очищая разум от всех витающих в нем мыслей. Сделать это оказалось на порядок труднее, чем обычно: все-таки иномирец сильно волновался за свою подругу. Но в конце концов спустя час мучений все-таки удалось начать медитацию, и тревога за Дашу мгновенно испарилась.

В течение последнего года Виктор занимался подобным действом довольно часто. Он медитировал, а в это время его мозг тщательно переваривал едва ли понятную обычному человеку информацию, записанную в Книге. В это время все знания аккуратно раскладывались «по полочкам», и всего спустя пару часов уже можно было применить какой-нибудь новый прием. Сперва пришлось оттачивать то, что раньше вызывалось лишь благодаря очень ярким эмоциям – гневу, ярости и прочим, – это воспламенение клинка, создание физически плотных предметов из живого огня, таких, как щит или фаербол. Со временем получилось совершать подобную магию безо всяких эмоций, но силы после подобного чародейства таяли на глазах. Позднее пришлось работать с энергозатратами, дабы снизить потребление моральных и физических сил при совершении того или иного приема. Вскоре уже стало получаться воспламенять любой предмет, находящийся в руках, не прикладывая особых усилий.

Но следом шли более тяжелые в освоении главы. Стена огня, огненные стрелы из пальцев, даже живительное и исцеляющее пламя – все это давалось куда сложнее, чем обычное воспламенение. И истощало, конечно, изрядно. Но в итоге боеспособность Виктора возросла в разы – при должной подготовке, отсутствии усталости и полном запасе собственных «магических» сил он вполне мог противостоять сразу десятку вооруженных воинов. К сожалению, сейчас он все еще оставался раненым и не до конца исцеленным, да к тому же сильно взволнованным из-за происходящих событий. Так что напади на иномирца сейчас тот самый десяток воинов – они бы с легкостью одержали победу.

Виктор вооружился все той же черной кочергой и воспламенил ее. Сперва он «упорядочил» языки пламени, собирая из них образ полуторного рыцарского меча. Когда же фигура была завершена, кочерга стала не нужна, и Виктор отбросил ее в сторону.

Поддерживать форму во время фехтования было непросто, зато эффективно. В любой момент Виктор мог удлинить или расширить лезвие, изогнуть его или даже бросить вперед и уже силой мысли направить острие прямо в грудь противника. Единственными естественными врагами такого пламенного оружия были лишь другие стихии, такие как вода или воздух. И если при дожде, даже сильном ливне капли воды с большой вероятностью просто с шипением испарялись, лишь достигнув поверхности меча, то ветру стойкость клинка была нипочем: сильный порыв легко мог сдуть всю фигуру. Чтобы противостоять воздушному шквалу, требовалось усилить цикличность и силу пламени внутри меча, что требовало огромных силовых затрат и быстро истощало мага.

Виктор вытянул руку с мечом вперед и неспешно выписал им восьмерку. Визуально оружие оставалось полуторным и выглядело очень даже тяжелым, но на деле же вес клинка едва ли превышал вес муравья, что на самом-то деле было как плюсом, так и минусом: с одной стороны, можно было фехтовать со скоростью света, но с другой – вся сила удара теперь зависела исключительно от мышечной силы самого фехтовальщика. И именно потому эту самую силу необходимо было постоянно повышать, чем Виктор и занимался весь последний год, порядочно набрав массу и обзаведясь завидным рельефом рук, груди и спины.

После плавной восьмерки Виктор сделал несколько резких выпадов в сторону воображаемого противника. Меч выдержал сопротивление воздуха и, хоть немного изогнулся во время движения, вернулся в исходное неколебимое состояние. Иномирца это вполне устраивало. Хотя на самом-то деле ему было совершенно не обязательно придавать огню форму того или иного оружия. Он вполне мог легким мановением руки призвать пламенную «дубину» или просто «палку». На крайний случай всегда можно стрелять в сторону врага огненными шарами, и хоть точность такого обстрела оставляла желать лучшего, количество возможных залпов за короткий промежуток времени поражало: при желании Виктор вполне обладал возможностью выпустить из рук до тридцати фаерболов размером с крупное яблоко всего за десять – пятнадцать секунд. Но после подобного залпа сил на последующий бой попросту не оставалось.

Виктор выбросил ладонь вперед, метнув меч в скалу. Лезвие с треском взорвалось, но через миг собралось в плотную сферу и вернулось обратно в руку иномирца, где вновь приняло форму клинка. Виктор остался довольным таким фокусом, потому что раньше у него это ну никак не выходило. Сноровки не хватало вовремя собрать языки пламени в шар и вернуть назад.

Еще пару часов иномирец упражнялся в рунной магии, отвлекая себя от волнений и тревог, попутно выполняя полезное дело. За это время он фехтовал, устраивал тир с фаерболами, окружал себя стеной огня, а под конец урока собрал из пламени фигуру Даши размером один к одному. Огненная девушка выглядела точь-в-точь как настоящая, только почему-то абсолютно нагая. И хоть за жаром и пламенем это особо не просматривалось, Виктор почему-то вдруг смутился от осознания того, какой его фантазия изваяла Дашу.

Вскоре вернулся Джамаф. Он с порога заверил иномирца, что пока беспокоиться не о чем. Отшельник довел девушку до лагеря, пожелал удачи и удалился на безопасное расстояние, чтобы наблюдать издалека. Но затем сильная пылевая буря в тех краях помешала этому созерцательному процессу, а потому Джамафу пришлось вернуться домой. По крайней мере, когда он в последний раз видел Дашу, она с легкостью и грацией перемещалась меж повозок и незаметно ускользала от взглядов стражи. Скорее всего, в ближайшем времени она уже вернется.

Но Виктора все равно одолела тревога. В его сознании уже возникали разные картины того, что могло приключиться с его подругой на этом задании. В лучшем случае, если ее поймают наемники, с ней может приключиться только смерть. Но если же Дашу решат не убивать, кто знает, что с ней сделают? Пытки, бессмысленные избиения? Продажа в рабство? Изнасилование?

От всех этих скверных мыслей Виктор был сам не свой. Он не мог найти себе места: то и дело прохаживался по берегу пруда, бесцельно бродил вокруг дома, затем пару минут сидел на скамейке во дворике и вновь принимался за хождение кругами. Отшельник же смирно сидел в стороне на старом бревне, спокойно ожидая появления Даши. Он, казалось, особо не беспокоился, но и помогать Виктору избавиться от тревоги не собирался. Джамаф просто наблюдал и молчал.