Слово императора - Дарья Кузнецова

Уютно. Приятно. Правильно. Все это было, но все это было не то, что надо.

– Давай свои вопросы, – лениво пробормотал Руамар. – Только быстрее, а то скоро… гости придут.

– Какие гости? – опешила я, от неожиданности забыв вообще все, что хотела узнать.

– Хорошие, – ехидно откликнулся муж. – А если точнее – узкий круг тех, кому я доверяю.

– Такие есть? – искренне удивилась я.

– Двоих ты уже знаешь, – пожал плечами он. – Еще троих видела сегодня на совете. Я хочу воспользоваться случаем, поскольку все оказались в Варуше в одно и то же время, и отдельно познакомить тебя с каждым.

– С чего мне такая милость?

– С того, что я настроен включить тебя в этот список, – невозмутимо ошарашил меня он. – Да в общем-то, считай, уже включил.

– Не понимаю, – бессильно созналась я. – Ты умный, дальновидный и очень подозрительный, все просчитываешь наперед… и вдруг так доверяешь мне на третий день знакомства? Так не бывает.

– Я очень хорошо тебя чую, – вновь пожал плечами оборотень. – Не в смысле запаха, а в смысле мотивов, ощущений и стремлений.

– И часто с тобой такое? – недоверчиво уточнила я.

– Постоянно, – он хмыкнул. – Время вышло, одевайся, а потом я тебе кое-что объясню. Ах да, надень свои штаны, – прилетело мне в спину, когда я сползла с кровати и отправилась в гардеробную. Шевелиться не хотелось, но, если в скором времени действительно ожидалось появление «хороших гостей, достойных доверия», встречать их в таком виде было негоже.

– Но они же…

– Я распорядился вернуть их на место, раз уж ты осознала всю важность вопроса, – пожав плечами, пояснил Руамар. Вот такой – обнаженный, взъерошенный, с довольным выражением лица и жарко поблескивающими желтыми глазами – он напоминал большого кота гораздо сильнее, чем казалось до этого. Еще когда злился; но вот таким он определенно вызывал куда больше симпатии.

Первый гость прибыл, когда я воевала с пряжкой ремня и пыталась решить, хочу ли я натянуть сапоги или настолько обленилась, что предпочту походить босиком. Когда за дверью в гостиной послышались приглушенные голоса, один из которых, как я опознала, принадлежал Руамару, лень победила. Уж очень любопытно было, что же это за доверенные лица такие.

В общем-то биография императора не оставляла сомнений, где он мог добыть себе достойных доверия приятелей или даже друзей. Война – это одна из тех стихий, которые очень быстро выявляют подлинную цену того или иного человека. Ну или нечеловека.

К моему удивлению, первым из доверенных лиц оказался тот самый пегий от седины Иммур Таан-вер, министр внешних связей, упрекавший императора в поспешности.

– Ваше величество, – бросив на Руамара озадаченный взгляд, коротко поклонился мне гость.

– Без официоза, Иммур. Сегодня я настроен спокойно посидеть в кругу друзей, – отозвался вольготно рассевшийся на диване император. – Иди сюда и спрашивай, что у тебя там за сложности, – это уже было сказано мне, причем Руамар красноречиво похлопал ладонью по сиденью рядом с собой.

На столе когда-то успела материализоваться еда. Впрочем, нет; принимая во внимание несколько пыльных винных бутылок, скорее – закуска.

– Тогда вопрос первый, – со вздохом проговорила я, когда Руамар подгреб меня поближе и, приобняв за талию и устроив ладонь на моем бедре, с блаженным видом уткнулся мне в волосы. – Объясни мне все-таки, что у вас считается приличным и в каком кругу, я окончательно перестала понимать. Надеть брюки – неприлично, а обниматься на совете – прилично?

Муж шумно фыркнул в ответ, а опустившийся в кресло Иммур едва заметно улыбнулся.

Что-то очень странное было в узком скуластом лице этого оборотня. Некая болезненная настороженность, нервозность; похоже, седина в его волосах появилась преждевременно при неких весьма неприятных обстоятельствах. Серые глаза смотрели с неизменным подозрением, выдавая постоянное ожидание подвоха даже не от собеседника – от всего мира. Если не принимать в расчет эту странность, его можно было назвать весьма обаятельным и даже симпатичным.

– Неприличным не может считаться то, что естественно и продиктовано инстинктами, – проговорил муж. – С этой точки зрения секс – такое же нормальное занятие, как сон и прием пищи. Учитывая, что мы прекрасно чуем запахи, довольно глупо выстраивать вокруг этого процесса сложные моральные церемонии, как это делают люди. Другое дело, что слишком явно демонстрировать свои отношения при посторонних не принято, но не потому, что это неприлично, а потому… скажем так, просто невежливо.

– Завидовать будут, – насмешливо подсказал появившийся пару секунд назад на пороге Анамар, слышавший последнюю фразу.

– Вроде того, – согласился Руамар. – Но для молодоженов в этом вопросе делается исключение. Просто потому, что контролировать себя в это время очень сложно, и все это прекрасно понимают.

– А поцелуи?

– Дались тебе эти поцелуи, – раздраженно проворчал он.

– Мне непонятно, почему Уру так отчаянно краснела, когда я ее об этом расспрашивала. А с твоих слов я поняла, что это не вполне прилично, но ничего особенного или страшного в этом нет.

В ответ муж тихонько пробормотал себе под нос что-то раздраженное, а гости, переглянувшись, грянули хохотом.

– Что это сейчас было? – Я озадаченно вскинула брови, переводя взгляд с одного оборотня на другого. Заглянуть в глаза мужу было затруднительно: его нос категорически отказывался покидать мою прическу.

– Как не стыдно так издеваться над ребенком, – укоризненно качнув головой, протянул Иммур.

– В каком смысле? – вздохнула я.

– В прямом, – все-таки решил пояснить подробнее Руамар. – Этот жест в самом деле считается довольно непристойным, и в него действительно вкладывается определенный смысл. Но, во-первых, Уру еще ребенок и просто не все понимает. А во-вторых, подробности происходящего за дверями супружеской спальни вообще никого не касаются, и если обоих все устраивает, то ничего неприличного в поцелуях нет. И, предваряя твой следующий вопрос, если кто-то решит поцеловать кого-то в губы при посторонних, то…

– Завидовать будут, – расхохотался Анамар, подсказывая запнувшемуся императору нужное слово.

– В общем, да, – хмыкнул Руамар. – Ну, взгляды отведут; может, даже выскажутся неодобрительно. Слухи определенные пойдут, да. Но в основном, конечно, от зависти. Оборотни по натуре существа довольно властные и эгоистичные, и подобное признание этой самой власти потешит любое самолюбие.

Разговор прервался при появлении еще пары оборотней – Инварр-ара и Ранвара Раум-ана, насколько я успела понять из его доклада на совете – ответственного за промышленность и торговлю. Этот крепкий коренастый мужчина со светло-каштановыми волосами, остриженными очень коротко, и насмешливыми серо-зелеными глазами был, кажется, старше всех присутствующих. Он тоже вежливо поклонился мне, тоже удостоился от императора распоряжения «оставить официоз», но в отличие от Таан-вера в ответ неодобрительно поморщился.