Слипперы - Эдуард Иноземцев

– Пишешь интервью? – раздалось с порога.

Маргарита стояла босая, в пижаме и жмурилась на яркий свет.

– Иди в постель. Простудишься, – сказал я. – Нельзя ходить без тапочек зимой.

– А что ты делаешь?

– У меня мозговой штурм.

– Зачем?

– Чтобы тренировать мозги.

– А у тебя разве есть мозги? – сонно улыбнулась она.

– Были, пока не познакомился с тобой.

– Это значит, что ты в меня влюбился? – обрадовалась она.

– Это ничего не значит. Просто такое фигуральное выражение. Марго, иди в постель. Я принесу тебе завтрак.

Она зевнула. И переступила с ноги на ногу.

– Когда мужчина носит женщине завтрак в постель, это значит, что он ее любит. Ты не знал? Почему вы так боитесь произносить это слово? Ладно. Раз тебе трудно сказать, что ты меня любишь, я сейчас оденусь и приду сюда. Не хочу, чтобы ты себя утруждал.

Она обиженно повернулась и ушла. Я посмотрел на часы. Без пятнадцати восемь. Сегодня я что-то рано встал. Закурив новую сигарету и при этом подумав, что стал много курить, вернулся к своим размышлениям. Итак… Если нас собираются использовать для того, чтобы мы нейтрализовали какую-то мощную группу, влияющую на наших политиков энергетически, то кто может быть в этой группе? Да кто угодно. Такие же слипперы, как Вера, Галина и Никанор, такие же сканеры, как я, такие же природные гипнотизеры, как Маргарита. Следующий вопрос. На кого они могут работать? Да на кого угодно. Начиная от правительств других стран, кончая мощными международными корпорациями или международными же гангстерскими группами. Или террористами. Тут сразу не угадаешь. Тут нужно тщательное расследование. Еще один вопрос: откуда наши кураторы узнали, что воздействие существует? По идее такая информация секретна. И отсюда можно предположить, что мы все-таки работаем на некие государственные структуры. И должны нейтрализовать ту группу по заказу сверху. Но если даже это так, что значит нейтрализовать? Если это означает физическое устранение, то я в подобном не хотел бы участвовать. В жизни никого не убивал и не собираюсь убивать. Я альтруист и люблю людей. Когда они меня не беспокоят. А данная группа беспокоила не меня, а неких людей, которых я лично не знал и не собирался знакомиться. Так с какой стати мне убивать кого-то, кто мешает им? Одно дело – читать чьи-то мысли, другое – сделать так, чтобы человек вообще перестал мыслить. Нет, это точно не для меня. Я был уверен, что и остальные члены нашей группы не способны на убийство. И значит, под нейтрализацией Параманис имел в виду нечто другое. Энергетическая нейтрализация, арест, невозможность и далее работать в Москве, высылка. Вариантов было много. И с ними я еще как-нибудь мог смириться. Оставался главный вопрос: как найти этих людей? И грозит ли нам какая-то опасность в процессе наших поисков.

Это были вопросы, на которые надо было найти ответы. Хотя сформулировать вопрос – уже полдела. Но если сформулировать его и не ответить – можно остаться в дураках. А оставаться в дураках мне не хотелось. Необходимо было выработать стратегию. Надежную, всесторонне обдуманную, хитрую и логичную. Хотя сам я – человек ненадежный, нехитрый и достаточно ленивый для того, чтобы всесторонне что-то обдумывать. Да и логика у меня работает только в том случае, если не перевешивают эмоции. В данном случае перевешивали эмоции. Потому что я подумал на минуту – а не бросить ли все это к чертям собачьим, не жениться ли на Маргарите и удрать из Москвы в какой-нибудь тихий провинциальный городок? Но во-первых, я сразу же понял, что мне трудно представить Маргариту в тихом провинциальном городке. Во-вторых, нас бы точно вычислили. Для Веры, Галины или Никанора это не составило бы особого труда. И тогда наименьшее, что у нас могли бы потребовать, – это вернуть потраченные на нас деньги. А почти все деньги я уже истратил. Хотя думаю, что наши кураторы не ограничились бы этим. Но самое главное – мне было интересно, чем же все закончится. Оправдает ли наша группа возложенные на нее надежды. И найдутся ли ответы хотя бы на некоторые вопросы. Так что я с ходу подавил в себе прилив слабости и настроил себя на более мажорный лад. Все будет хорошо. Иначе и быть не может…

– Ты начал говорить вслух, Макс?

Маргарита царственно вошла в кухню, распространяя вокруг себя запах свежести.

– Я?

– Ты. Только что ты пробормотал, что все будет хорошо. Я не глухая.

– А… Так это аутотренинг… Я настраивался на новый рабочий день.

– Ты не принес завтрака мне в постель, – осуждающе заметила Марго.

– Но ты же сама сказала, что придешь завтракать на кухню…

– Мало ли что я сказала, милый. Ждала я совершенно другого…

Она подошла к плите, поставила чайник. Заметила поджаренные хлебцы и яичницу, улыбнулась. Потом огляделась:

– А где же Багира?

Я понятия не имел, где Багира. Кошки, как известно, гуляют сами по себе.

– Ты за ней совершенно не смотришь.

На секунду я онемел от ее нахальства.

– Марго, это твой котенок. Ты должна за ней присматривать. Я и так ее кормлю, играю с ней и вообще подтираю сопли…

– Потому что она к тебе больше привязана.

– Она бы привязалась к тебе, если бы ты кормила ее. И возилась бы с ней.

Маргарита гордо вздернула голову:

– Но так как ты специально стал кормить ее раньше меня и специально привязал ее к себе, то это уже твой котенок, не мой. Я понимаю, что ты это сделал назло мне, чтобы я поняла, что тебя любят больше, чем меня. Но ты сам себя загнал в ловушку. И теперь просто обязан следить за Багирой…

Бог ты мой… И почему я запоздал с завтраком? Теперь она мне мстила, и делала это с большим удовольствием.

– Ладно. Теперь это мой котенок. С тебя снимается ответственность. Ты довольна?

– Ты берешь свой подарок обратно? – ехидно улыбнулась она.

Я смолчал. Никогда не надо спорить с женщиной. Никогда. Это бесполезная трата времени и нервов.

Чайник вскипел. Она налила себе чаю, взяла тосты и яичницу и уселась напротив меня.

– Ты уже позавтракал?

– Да.

– И так много выкурил за полчаса?

– Да.

– Хочешь, налью тебе чашку чаю?

– Нет.

Марго рассмеялась:

– Предполагается, что я стерва, а ты хороший? Хотя, наверно, так и есть. Ладно, не дуйся. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь.

Честно говоря, я понятия не имел, как она ко мне относится. То есть я чувствовал, конечно, но она никогда не выражала этого в словах.

– Поешь плотно. Сегодня у нас первый по-настоящему важный рабочий день, – пробурчал я.

– Да уж… – Она кивнула, с аппетитом принимаясь за яичницу. – У меня нет никаких плохих предчувствий. Все должно быть хорошо. Как тебе кажется?