Да здравствует королева! - Елена Шторм

— Когда-то меня тоже за него сватали, — сказала Маас внезапно и виновато.

Что?..

— Не пойми непраавильно! — заторопилась асхемка. — Мы… мы были едва знакоомы. И я не думаю, что между нами выросло бы нечто большее, чем чувство долга…

— Почему? — Я ловила одно её испуганное слово за другим.

И вдруг поняла. Эта бойкая девушка молчала о маларском принце не потому, что боялась меня смутить. А потому что не хотела обидеть… Шинар сказал правду: она искренна. Добрая душа, лёгкий характер — вот только она не отзовётся о моём женихе так же тепло.

— Я никогда его не понимала, — выговорила Маас с трудом. — Лиата, я бы хотела, чтобы однажды ты пришла и рассказала, как у вас всё прекрасно. Но до тех пор, Шинар — оон меня пугает.

Я кивнула. Это знакомо! Но…

— Чем именно?

— Помимо слухов о тёмной маагии? — Принцесса нервно усмехнулась. — Понимаешь, когда он пытался заполучить меня в жёны, а это было полтора года назад, он скрывал свои… увлечения ею. И мотивы. Отец его пытался тогда провернуть какой-то обман, сделку, которая сорвалась… прости, я действительно не смыслю в политике! Может, во всём виноват его величество Теннир. Но мне казалось, что для принца Шинара мои чувства не имеют значения. Я сама не имела значения. Только долг, только интересы Маларии… и всё. Прости!

Я застыла под этим потоком откровенности, совершенно не зная, как его можно принять. Попыталась приложить отдельные слова к человеку, с которым знакома. Который так вольно и нагло, ещё вчера… Есть ли тут что-нибудь правдивое?

Маас смутилась, будто сама уже жалела, что не сдержала язык за зубами.

— Наверное, я ему просто не понравилась. — Она приложила руку к седцу. — Я была тогда глупой. Да и сейчас ума не набралась, похоже!

— Не переживай. — Я взяла её за руки, всё-таки не удержавшись. Асхемка казалась в тот миг несчастной, несмотря на чудесное платье, роскошные волосы и блестящие глаза.

— Но если он тебя обидит, — она нахмурилась, будто маленькое серое облачко над нашими головами, — скажи мне сразу. Обязательно! Обещаешь? Я улыбнулась и заверила, что непременно так и поступлю. Чем дальше, тем больше людей предлагали мне защиту или утешение… Но почему-то именно у асхемской принцессы вышло заманчиво. Я не сомневалась, что мы ещё увидимся. Маас запала мне в сердце, у нас нашлось чуть больше общего, чем я изначально полагала.

— Не скучай, — шепнула я на прощание, — Я пришлю записку от Аделика. Скоро.

Разговор с асхемской принцессой я вспоминала целый день.

Её слова о Балуаре взволновали. А о Шинаре — задели. Не сильно, но…

— Почему ты не сказал мне, что мог жениться на Маас? — спросила я суженого, когда мы встретились в холле вечером. Сама поражаясь тому, сколь странные чувства меня одолевают. Я с трудом смотрела ему в глаза — не из-за какой-либо обиды, а в основном из-за поцелуя, который никак не шёл из головы.

— Лиата, это не секрет.

Да, конечно. Но почему кажется, что от Шинара эту подробность мне было бы легче услышать? Да и слова о долге перед родиной не так-то просто опустить — он ведь сам назвал Маас искренней. Но я вынужденно помотала головой, признавая, что всего лишь узнала мнение ещё одной девушки. И сама бы отозвалась о женихе не лучше пару дней назад. А сейчас есть проблемы важнее.

По крайней мере, я знала, куда двигаться дальше с Балуаром.

Ещё два дня я провела у Аделика. Перебирала бумаги, искала заметки, сверяла даты, подписи и суммы. С Шинаром мы лишь кратко встречались по утрам и вечерам — моё вымышленное наказание не позволяло большего. И я ловила себя на мысли, что всё сильнее жалею об этом. Круг моих собеседников сузился до печального — брат был, конечно же, вечно занят, писарь не мог знать, чем заинтересовать меня, и лишь Диларий иногда развлекал историями и слухами.

Единственной радостной вестью было то, что будущий король Литании нашёл подход к Маас. По крайней мере, он поблагодарил меня и заверил, что помощи больше не потребуется. Я осторожно кивнула. Надеялась, что асхемская красавица с братом поладят, а дальше… никто не знает, что будет дальше.

Вдруг среди её свиты и впрямь притаился враг?

Вдруг я сама помогу Аделику сойтись с теми, кто хотел моей смерти?

Но брат всегда так добр, обходителен, безупречен с женщинами! Он никого не расстроит. Ни принцессу, ни её строгих опекунов.

Наконец, утром третьего дня Аделик позвал нас с Шинаром к себе в покои и сказал мрачно:

— Сарен подтвердил.

Я прижала руку к корсету.

— Речь о просвещенных?

— Да, — кивнул брат. — Наш святейший много времени уделял их внутреннему кругу. Тем двоим, чьи взгляды мы зовём радикальными и кого сам Балуар никогда не поддерживал на словах.

Холодеющими руками я выложила на стол пачку бумаг.

— Здесь всё, что мне удалось найти по растратам, которые можно связать с Асхемом. Заказы украшений, лошадей, собак… Мало, слишком мало. И не разобрать, кому что предназначалось. Правда, в паре мест есть пометки — всё те же, на полях — что подробности можно узнать устно. Или прочитать в других документах, которых… нет. Или которые Балуар хранит у себя.

Новость взволновала обоих мужчин.

— Я повторю то, что предлагал сразу, — уронил Шинар, пока брат переворачивал листы, — возьмите его под стражу. Чего ещё вы намерены ждать? Нового хода? Удачного покушения?

— Ты ведь тоже рискуешь, — озвучила я страхи брату, — подпуская к себе асхемцев.

Аделик отложил очередной лист, прикрыл глаза и стоял так пару секунд. А потом решился:

— Как будем действовать?

— Приходим к Балуару со стражей. Переворачиваем его кабинет и ищем вот эти самые документы. Допрашиваем самого. Если он не сможет оправдаться — бросьте его в темницу к палачу. В худшем случае вы раскроете его провинности, которые, очевидно, есть! В лучшем — заговор.

— Вынужден попросить вас идти со мной, как главного обвинителя. — Брат обращался к Шинару, разумеется. Я возмутилась:

— Позвольте и мне тоже.

— Лиата, даже не думай!

— Это смело, но слишком опасно.

Мужчины ответили синхронно, в меня впились два горячих взгляда. На миг они заставили сжать губы — я подозревала, что меня захотят оставить в стороне, вот только не могла с этим смириться!

— Правда? Я должна пойти. Посмотреть в глаза тому, кого обвиняю в смерти отца. Мне кажется, я сделала не меньше вашего и будет с любой точки зрения бесчестно прятать меня в бархатной коробке, пока вы наблюдаете за последствиями.

Краски на лицах мужчин заиграли иначе — Аделик растерянно сдвинул брови, а Шинар еле заметно… улыбнулся? Доля одобрения светилась в уголках его глаз.