Слуга Божий - Яцек Пекара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Есть-есть-есть, — почти пропел, а потом принялся аккуратно водить пальцами, нажимая на камни то здесь, то там.
Я терпеливо ждал, пока наконец Первый не застонал и не вбил пальцы в стену, с усилием вытащив один из кирпичей. Я посветил лампой — и увидел, что кирпич скрывал маленький стальной рычажок. Первый потянул за него, а в стене что-то хрупнуло — и отворились тайные дверки, что вели в небольшую каморку.
— И кто бы подумал? — покрутил головой Первый. — В таком зажопье!
— Ну-у… — протянул я, поскольку нужно быть и вправду хорошим ремесленником, чтобы изготовить столь искусно скрытый механизм.
Понятно, что в богатом купеческом доме в Хезе нечто подобное было бы в порядке вещей, но здесь мы такого не ожидали. Однако истинной неожиданностью оказалось то, что я увидел внутри. На ровно развешенных полочках лежали мешочки с зельями, стояли бутылочки с разноцветными микстурами, а на вбитых в стену крючках сушились разнообразные травы.
— Так-так, — приговаривал я, разглядывая травы. — Борец, спорыш, волчья ягода… а, Первый, что скажешь?
— А и скажу, Мордимер, — согласился он. — Но… а что сказать? — спросил через миг задумчивости.
— Наша красотка Лоретта — отравительница, малой, — сказал я. — А это что?
Я заглянул в мешочек и понюхал содержимое.
— Шерскен… — Тут-то я удивился по-настоящему. — И откуда у нее шерскен?
Шерскен был смесью нескольких зелий, приготовленных определенным, не самым простым способом. Смесью, которую лично я ценил как оружие. Ибо шерскен, брошенный в глаза врагу, приводит к мгновенной, пусть и временной, слепоте. Но смесь эта применяется и по-другому. В малых дозах, если пить ее как горячий отвар, лечит вздутие и помогает от кашля.
В чуть больших вызывает медленную смерть. Человек, которому добавляют шерскен в еду или питье, медленно сгорает, словно восковая свеча, но лишь сведущий сумеет понять, что убивает того яд.
— А может, это-таки она? — сказал Первый.
— Сдурел? — вздохнул я. — С каких это пор от яда твое тело пожирают червяки, а?
— Но ведь сожжем ее, Мордимер, правда?
— Мечом Господа нашего клянусь! — не выдержал я. — Зачем бы нам ее жечь, малой? Она проклятая отравительница, а никакая не колдунья!
Отвел руку с лампой и увидел, что выражение лица у Первого сейчас придурковатое.
— Но кого-то мы ведь сожжем, Мордимер, правда?
— Ага, — сказал, закрывая дверку. — Кого-то мы наверняка сожжем. Но пока молчок, ясно? Ничего мы не нашли, понял?
Он покивал и аккуратно вставил вытащенный из стены кирпич на место.
* * *
В камере Лоретты чертовски смердело. Что ж, даже красивые женщины должны где-то справлять нужду, а у нее для этого было лишь дырявое ведерко. И то хорошо, поскольку знавал я узников, что спали на куче собственных гниющих отходов, не убираемых годами. Здесь, можно сказать, были барские условия.
Когда услыхала громыхание ключа в замке (стражник опять не сумел открыть замок сразу), вскочила с соломы, на которой лежала.
— Ты свободна, — сказал я. — Обвинение в убийствах и колдовстве снято. Именем Святого Официума провозглашаю, что ты не имеешь никакого отношения к преступлениям, в которых тебя обвиняли.
Смотрела на меня, словно не совсем понимая, что говорю. Убрала со лба непокорную прядку волос.
— Так вот просто? — спросила наконец тихонько.
— А что тут еще сказать? — пожал я плечами. — Писать умеешь?
Кивнула.
— Тогда приготовь список причиненного ущерба. Я прослежу, чтобы городская казна выплатила тебе все до грошика.
Усмехнулась, словно только сейчас до нее дошло, что все это — правда, а не шутка или издевка.
— Приготовлю, — сказала с ожесточением в голосе. — Ох, я и приготовлю…
— Ах да, еще одно, — сказал я, стоя на пороге. — Твой подвал — не самое безопасное место на свете. Я бы туда не спускался без особой нужды.
Даже не стал оглядываться, чтобы увидеть выражение ее лица.
Теперь я мог спокойно вернуться в гостиницу. Второй сидел, пьяный в умат, и отпивал попеременно то из полной кружки пива, то из полного кубка водки. Рассказывал какую-то совершенно неприличную историю, а его собеседники ржали до упаду. Второй, если пожелает, умеет расположить к себе людей. Это в нашей профессии полезно. Теперь за его столом сидели человек шесть, и я готов был поспорить: ни один из них уже не помнил, что Второй — помощник инквизитора. Я лишь надеялся, что его пьянка нам хоть как-то пригодится. Зная Второго, был почти убежден: пригодится.
Я вошел в гостиницу, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, но Второй, понятное дело, меня увидел и чуть заметно кивнул. Я поднялся в свою комнату и лег прямо в сапогах на кровать. Хотелось спать, но знал, что день еще не закончен. Время для сна наступит позже — как и для питья, еды, а может, и еще для чего-нибудь. Хотя, когда вспомнил девку, которую бургомистр спроворил парням, решил, что лучше уж сходить на свидание с большим пальцем и четырьмя его дочурками.
Уже через несколько минут услыхал тихий стук, и внутрь шагнул Второй. Теперь не казался ни пьяным, ни веселым.
— Что там, малой? — спросил я. — Садись давай.
Он присел на табурете, встряхнул бутылкой, после чего откупорил ее и сделал большой глоток.
— Как уж начну, перестать не в силах, — пояснил. — Опасался расспрашивать слишком откровенно, но, кажись, кое-что есть…
— Ну? — поторопил я его.
— Есть такой человечек в городе. Типа, врач, даже, кажись, когда-то звали его в местное дворянство. Есть у него книжки, Мордимер, много книжек…
— У меня в Хезе тоже полно книжек, — пожал я плечами. — И что с того?
— Ну да, но здесь? Говорят также, что подбивал клинья к той малышке, но как-то, типа, несмело…
— Это уже что-то, — сказал я.
— И самое лучшее, Мордимер… — Он усмехнулся и щелкнул пальцами.
— Не тяни.
— Он — брат проклятого бургомистра. Кровный, потому как единоутробный, но такой себе, типа, брат.
— Ха! — Я сел на кровати. — Это ты хорошо разведал. Ступай теперь, пей спокойно, а мы нанесем визит господину доктору. Если все пойдет, как думаю, то скоро разожжем тут замечательный костерок. Ну, или в Хезе, — добавил, поразмыслив.
Доктор жил недалеко от рыночка, поэтому коней мы, понятное дело, оставили на конюшне. Пусть себе отдыхают и хрупают вкусненький овес, потому как вскоре ждет их обратный путь. И то хорошо, что солнышко чуть подсушило проклятую грязь: я надеялся, что дальнейшая часть пути пройдет в лучших условиях. Но сперва следовало завершить все дела здесь, в этом Фомдальзе. И ведь, милые мои, что оно за варварское такое название?