Очаг - Герда

ни на что не реагирует и не опознается, так нам его за так отдали, чтоб место не занимать. Знали бы они, что буквально подарили нам, то локти бы ещё долго грызли.

— Кусали.

— Поправил его Николай.

— Да и класть. Ну мы пойдем пока, а ты жди, когда этот Ковчег вернётся.

— Они ушли что-то бурно обсуждая, я же уселся в кресло. И стал ждать.

Постепенно начало клонить в сон. Эфирное истощение говорило само за себя.

Глава 7

Из сна меня вырвали приближающиеся шаги. Выглянув из проёма, я увидел идущего Синтеза и Волана, что все так же был в кресле.

— Мы проиграли… Империя разгромлена, а ее потомки превратились в корм для Мимиков. Как? Как рот ваш дери вы все просрали, а? Почему Мимики ведут себя как ваши господа? Немедленно предоставь мне инженеров. Мне необходимо вернуть свои прежние параметры. Повторюсь, тебе выпала великая честь стать пилотом, такого корабля. Ну же, живее!

— Резко начал командовать ИИ.

— Слышь ты, я не знаю кто ты? Какой ты там Ковчег, какая ты там млять гордость, но нехер вешать на род людской включая меня все свои проблемы. Раз ты такой дохера продвинутый, то почему от тебя остался лишь кусок разбитого и рваного железа. Тупая ты жестянка.

В моей власти послать тебя нахер, и когда в тебе закончится эфир, ты вновь заткнешься, на этот раз навсегда, так что не смей вываливать на меня все свои проблемы. Я не хотел быть пробужденным. Но сердце очага выбрало меня. Я до сих пор не знаю в чем заключается суть всего того, что мне предстоит сделать. И мне от этого никуда не деться, так что либо ты перестаешь себя вести как заносчивая мразь, либо иди лесом, какие слова были непонятны поищи в словарях. Педрила искусственная. Без меня ты так и останешься неподвижной болванкой на свалке, эфирный ты выродок.

— Не знаю, что на меня нашло, но меня прорвало словно плотину, и первым под раздачу попал Искусственный интеллект Ковчега.

Я со всей силы ударил по стене кабины оставив небольшую вмятину и выбравшись из нее, направился в сторону выхода. Синтез с Воланом находишь чуть в стороне, и все слышали, но не попытались меня остановить. Когда я был недалеко от выхода, то ко мне на встречу направился Гавр, но рука Николая, положенная ему на плече остановила его.

А я без беспрепятственно покинул корабль.

Ровно сто двадцать лет назад Шевалье стал во главе одного из главенствующих кланов, он был горяч, молод и желал лишь одного, исполнить великую волю Матриарха, но столкнувшись с суровой реальностью, он разочаровался.

Разочаровался в своих сородичах, что вместо служения и выполнения заветов прародителей стали набивать карманы, враждовать между собой, устраивать грызню за власть на этой планете, что должна была стать их победой их апогеем, его считают фанатиком. Но он лишь смеётся им в лицо. Все эти приемы, все это лицемерие, их вид измельчал. Все это навевало тоску, граничащую с безразличием, и лишь служение великой цели. Воссоздание новой вселенной, мирового порядка, предавало ему силы смотреть вперёд. Последние события чуть было не выбили его из колеи, но одновременно с этим напомнили ему о том насколько могущественными были их предки, как и противники. В дверь постучались и из нее показалась морда его помощника.

— Шихлис, что по нашим разведчикам?

— Господин, они пропали с наших радаров незадолго до взрыва. Вряд ли кто-то из них остался жив.

Наши репортёры уже получили допуск в зону инцидента.

— Что по пробужденному?

— Он бежал…

— Не успев договорить, Шихлис начал задыхаться, схватив себя за горло.

— Вы все меня очень разочаровываете. Через три земных недели Совет девяти соберётся. Нам необходимо действовать. Действовать быстро и жёстко. Узнай местоположение пробужденного. Пока не поздно, иначе на праздничном столе в честь Матриарха, главным блюдом станешь ты, я лично высосу твои глаза, а теперь пшел с глаз моих.

— Упав, пытаясь отдышаться Шихлис поспешил покинуть кабинет своего господина.

— Стая гиен. Все эти кланы, они ни черта не понимают. Они подняли его на смех, когда он предположил появление защитника сердца…

— Разрешите господин?

— В зал вошла хрупкая молодая, обнаженная девушка, с подносом на котором стояла бутылка дорого вина и два бокала.

— Прошу меня простить, мне приказано принести вам вино и еду. Но это все что мне выдали.

— Ее голос дрожжал, а на лице читался испуг, но она старалась не подавать виду.

— Не волнуйся, все хорошо. Присаживайся.

— Он указал на кожаный диванчик, стоящий рядом с журнальным столиком, поставь поднос на стол.

Его фигура нависла над ней, отчего девушка словно стала ещё меньше, а дрож стала ещё сильнее.

— Не зажимайся ты так. Хочешь выпить?

— Шевалье откупорил бутыль и с завидным мастерством разлил вино по бокалам.

— Держите, не стесняйтесь. Пейте, я так же не откажу себе в удовольствии испить это великолепное Шато Лафит урожая 1869 года. Ох уж эти времена моей юности. Я был молод, горяч и не опытен, но этот вкус буду помнить даже на смертном одре.

Что же вы, не стесняйтесь, испейте сей нектар.

— Несмотря на страх и тревогу, девушка все же пригубила бокал.

— Вот так. Насладитесь каждой каплей. Это вино прекрасно подходит к свежему мясу. Никогда не понимал тех, кто маринует мясо в вине. Для полного раскрытия вкуса вино должно оказаться внутри, разнестись с кровью, напитать своим благоговением. Мой предок перед тем, как приготовить мясо, всегда поил его благородным нектаром. Многие считали его глупцом, переводящим вино за зря, но лишь до тех пор покуда сами не отведают сего шедевра.

— Во время своего монолога он не забывал подливать вина в бокал девушки. Когда она осушила третий, то Шевалье, посмотрев на часы, произнёс.

По этикету мне положено дождаться гостей, но как можно устоять перед таким соблазном.

— Девушка видела, как красивый и элегантный мужчина среднего возраста, стал увеличиваться в размерах, его голова стала похожа на драконью пасть, одежда рвалась и трещала. Гипертрофированное тело начало покрывается тысячами черных чешуек, на изменившихся руках появились когти с металлическим отливом. Позади отрос хвост, издающий гремящие звуки.

— Не сдержавшись девушка завизжала, в следующую секунду, оторванная голова покатилась по полу с раскрытым от ужаса ртом, и глазами, словно в последнем, предсмертном, беззвучном крике.

Рептилия тут же обхватила своей пастью шею из которой тонкими, пульсирующими струйками, выходила кровь. И с жадностью начала пить, высасывая все соки. Когда тело было