Рейдер "Атлантис". Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 гг. - Бернгард Рогге

Тщательно изучив инструкцию по навигации, я несколько раз долго беседовал с одним из пленных шкиперов и пришел к выводу, что нашим потребностям лучше всего отвечает остров Кергелен: ни один из остальных островов не имел заливов на восточной стороне, где судно, стоящее на якоре, хорошо защищало от преобладающих западных ветров. Архипелаг Кергелен расположен в Южном полушарии на широте 50°, в районе, который торговые суда обычно обходят стороной; размеры и число заливов и небольших бухт вдоль побережья главного острова позволяло твердо рассчитывать на то, что мы найдем подходящую якорную стоянку, где сможем пополнить наши запасы питьевой воды из ледниковых речек. К этому следовало добавить еще тот факт, что, хотя острова Кергелен необитаемы, они были исследованы и нанесены на карту несколькими научными экспедициями, которые работали в том районе на протяжении ряда лет.

«Пингвин» отплыл днем 9 декабря. При своем отходе капитан Крюдер просигналил: «Счастливого плавания и большое спасибо за все. До сих пор вы были нашим лучшим призом». Я послал соответствующий ответ, и мы продолжали заниматься отправкой наших пленников на борт «Шторштадта» и перекачкой с него топлива. Только трое тяжело раненных англичан остались на борту «Атлантиса», поскольку мы не могли разместить их на танкере в отдельных каютах и обеспечить им там соответствующий уход. Мы доставили на борт «Шторштадта» 16 тонн воды и продуктов в качестве своей доли расходов на содержание пленных, и, когда капитан призового судна пожаловался, что у него в команде одни инвалиды, неспособные управлять судном, мы отрядили ему в помощь двух матросов. После чего мы отплыли, предварительно приказав экипажу «Шторштадта» оставаться в точке рандеву на случай, если нам или «Пингвину» удастся захватить судно, более приспособленное для содержания пленных. Оказавшись вне поля зрения команды «Шторштадта», мы повернули и пошли курсом строго на юг.

Среду, 11 декабря, я объявил днем отдыха и наградил Железным крестом тех, кому они были пожалованы по радиосвязи четыре дня назад. 11 декабря стояла такая жара, что участники шахматного турнира на открытом воздухе носили только тропические шлемы и шорты; пассат, обычно приносивший прохладу, окончательно стих, и впередсмотрящие на мостике задыхались в невыносимом зное; мы плыли при абсолютном безветрии, и поверхность океана была как зеркало. По контрасту, всего несколько дней спустя температура упала до 16 °С, матросы, несущие вахту ночью, надевали самую теплую одежду и все равно дрожали от холода, особенно 13 декабря, когда за четыре часа температура опустилась с 16 до 3 °С. С запада подул сильный ветер и принес дождь и шторм – типичная погода для «ревущих сороковых».

В кают-компании экипажа висела классная доска, на которой Мор имел обыкновение записывать любые новости, представлявшие интерес. На этот раз он приколол лист бумаги, переписав на него все сведения, которые он смог почерпнуть в инструкции по навигации относительно острова Кергелен:

«Архипелаг Кергелен расположен в точке с координатами 50° южной широты и 70° западной долготы. В длину архипелаг протянулся на 112 километров и на столько же в ширину. Острова были открыты 12 февраля 1772 года французским графом Ивом Жозефом Кергелен-Тремареком, командовавшим фрегатом «Фортуна». Полагая, что находится рядом с Австралией, граф не стал высаживаться на берег, а поспешил во Францию. Год спустя он вновь появился у берегов этих островов в качестве главы экспедиции, состоявшей из двух кораблей: «Громадного» и «Птицы». Кергелен достиг архипелага 18 декабря 1773 года, но и на этот раз не стал сходить на берег; лишь одна шлюпка с «Птицы» добралась до суши. По возвращении во Францию граф был вынужден признать свою ошибку. Его заточили в Бастилию, и в стенах тюрьмы он назвал открытые им острова «Земля Скорби».

Следующим моряком, посетившим эти места, был капитан Кук, совершавший свое третье кругосветное плавание. В период между 1776-м и 1873 годами на острова часто наведывались китобои и охотники на тюленей. Немногие отваживались забираться в глубь острова из-за того, что поверхность сильно изрезана оврагами и ложбинами, а почва такая болотистая, что человек погружался в нее до самых коленей. Климат суровый. Деревья не растут, а следовательно, нет и древесины; на острове отсутствует какая-либо еда, поэтому провизию и топливо приходится ввозить. Передвижения по острову настолько затруднено, что для того чтобы пройти 20 километров, требуется столько же времени, сколько нужно, чтобы пройти 50 километров в обычных условиях.

В 1893 году французское правительство сдало остров в аренду господину Боссьеру, тщетно пытавшегося разводить там овец. Боссьер утверждает: «Внутренняя часть острова состоит из голых скал и усеяна болотами и озерами, лишенными всякой живности. Озера питают множество водопадов, один из которых достигает 549 метров. Высочайшей вершиной острова является гора Росс высотой около 1708 метров, и с ее восточных и западных склонов гигантские ледники спускаются к морю. На острове водится множество диких уток, пингвинов и прочих морских птиц, а также кроликов. Из других животных можно отметить крыс и мышей, которые водятся там в изобилии».

Все члены экипажа внимательно изучили все эти подробности. Острова Кергелен не казались подобием райского сада, но момент был неподходящий, чтобы суетиться и нервничать по этому поводу. Мы надеялись, что водопады – настоящая причина нашего визита на остров – низвергаются недалеко от берега; нам совсем не улыбалось перетаскивать на борт ведрами на собственном горбу несколько тонн воды.

Мы достигли архипелага Кергелен 14 декабря, в штормовую погоду, но при исключительно хорошей видимости. Нашему взору открылась пустынная и не внушающая доверия береговая линия, увенчанная грядой заснеженных холмов и изрезанная узкими длинными мысами в окружении множества маленьких островков и плоских рифов. Впервые мы увидели сушу за много дней плавания. Я выслал разведывательную группу, хорошо вооруженную и оснащенную сигнальными средствами. Члены группы, натянув на себя кожаную и меховую одежду, походили на китобоев. В захваченном норвежском катере они отправились осмотреть Порт-Кувре, заброшенный поселок, который французские колонисты использовали в качестве зимней штаб-квартиры. Группой из семи матросов и старшины-рулевого командовал Мор. На первый взгляд казалось, что среди серых скал и унылой местности не водится ничего живого. Но тут старшина вытянул руку и прошептал:

– Господин лейтенант, по-моему, кто-то стоит на берегу.

Матросы крепче сжали свои винтовки и пистолеты, и катер полетел на полной скорости. Мор внимательно следил за окружающей обстановкой. В неглубокой лощине стояло четыре или пять коричневатых хибар. Они четко выделялись на фоне своего окружения и выглядели покинутыми. Не дымила ни одна труба, но окна были целы, и в них отражалось солнце. На всем лежала печать упадка и запустения. Но что это за темная фигура ковыляет по берегу словно в подпитии? С чего бы это какому-то пьянице разгуливать по берегу острова Кергелен? Пока все усиленно пытались разглядеть, что там впереди, сигнальщик, обладавший самым острым зрением, вдруг громко рассмеялся:

– Это Роланд, господин лейтенант!

Мор в замешательстве повернулся к нему.