Рейдер "Атлантис". Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 гг. - Бернгард Рогге

В конце июля 1939 года я принял командование учебным судном «Альберт Лео Шлагетер» с экипажем из старшин-курсантов для плавания по Балтике. К тому моменту не прошло и месяца после того, как я вернулся из обычного рейса в Южную Америку. Оказавшись в Германии, сразу ощутил, сколь напряжена атмосфера. Люди были взбудоражены носившимися в воздухе слухами о войне, однако все мы чувствовали, что настоящая война станет преступным безумием, и только по этой причине верили, что это когда-либо случится.

Тем не менее из предосторожности я кое-что разузнал о своем возможном назначении в случае начала военных действий. Чиновник в отделе должностей офицерского состава сверился с мобилизационным списком и, подмигнув, произнес с очевидной завистью:

– Если что-то и произойдет, вас ожидает теплое местечко. Вот, сами убедитесь!

На карточке имелась следующая запись: «Рогге, Бернгард, капитан 3-го ранга. В случае войны назначить капитаном на «SHK-11».

– Буквы SHK – это кодовое наименование вспомогательного крейсера с тяжелым вооружением, – объяснил чиновник. – Лучше работы не найти. «Волк», «Чайка», «Морской орел» – торговые морские коммуникации, коралловые пляжи, пальмы – ну, вы знаете, как все это бывает.

Три корабля, о которых он упомянул, были знаменитыми рейдерами[1] времен Первой мировой войны. Я тепло поблагодарил его и в хорошем настроении отправился в плавание по Балтике с моим молодым экипажем, однако с каждым днем во мне все больше росла уверенность в том, что вскоре меня ждет расставание не только с моим любимым кораблем, его хорошо выскобленными палубами из тикового дерева, высокими мачтами и гладкими реями, но и с безмятежной и приятной жизнью.

Поэтому я не был особенно удивлен, когда получил приказ прервать плавание и немедленно вернуться в Киль «в связи с тем, что на Балтике замечены вражеские субмарины». На календаре было 25 августа 1939 года. Ситуация обострилась, мы горячо обсуждали возможность мирного соглашения с Польшей, но 1 сентября из приемника послышался вой сирен, вслед за которым знакомый голос фюрера объявил, что в 6 часов утра мы ответим на вражеский огонь. Два дня спустя Англия объявила нам войну, и то, что было местной карательной полицейской акцией, приобрело масштабы нового мирового конфликта.

Я немедленно связался по телефону с военно-морскими властями в Бремене, ответственными за оснащение вспомогательного крейсера, и получил обескураживающий ответ о том, что им ничего не известно ни о моем корабле, ни о моем назначении. Я решил отправиться в Бремен и на месте выяснить, что там произошло. Недоразумение вскоре разрешилось, я нашел свое судно и распорядился, чтобы его перевели на верфь. Я был одет в штатское, поскольку секретность стояла на первом месте.

Следующим моим шагом был визит в недавно созданный военно-морской отдел набора экипажей. Там мне показали стопку идентификационных картин экипажа «тяжелого вспомогательного крейсера 11» – так было четкими буквами напечатано на каждой карте, хотя предполагалось, что никто даже не подозревает о существовании такого крейсера. Из соображений секретности все, кто имел подобные документы, были переведены на казарменное положение в школу старшин в Бремерхафене, где мы постепенно собрали экипаж с назначением на корабль с ничего не значащим названием «Судно 16». Я поселился в отеле «Колумбус» в Бремене, где ко мне присоединились больше двадцати офицеров, которые должны были служить под моим началом. Я подумал, что чем скорей они познакомятся со мной и друг с другом, тем будет лучше. Только при тесном общении с ними я мог надеяться выявить и удалить тех, с кем было нежелательно выходить в море.

Офицеры, представленные мне, имели различную квалификацию и опыт. Некоторые из них, например лейтенант Кюн и артиллерийский офицер лейтенант Кэш, были кадровыми офицерами; другие, не менее компетентные, вроде штурмана капитана Каменца, прежде служили в торговом флоте. Кроме него, было немало пришедших из торгового флота офицеров, имевших сертификаты помощников капитана или капитана, которые носили звания младших лейтенантов военно-морского флота. Им в конечном счете неизбежно предстояло командовать призовыми (трофейными) судами, которые мы надеялись захватить. Я немало потрудился, чтобы подобрать людей, подходящих для подобных дел. Для того чтобы привести призовой корабль к родным берегам через неприятельские воды с небольшой командой и, возможно, с пленными, за которыми нужен глаз да глаз, требуются немалая сила воли, высочайшее мужество и мастерство.

К счастью, я поддерживал прекрасные дружеские отношения с капитаном 3-го ранга Винтером из отдела должностей офицерского состава в Вильгельмсхафене. Пусть он и хмурился при всякой встрече со мной, но всегда старался удовлетворить мои требования.

– Мне необходим новый помощник, – сообщил я ему однажды. – Историк по искусству, которого ты мне прислал, прекрасный человек, но совершенно беспомощный. Ты мог бы отправить его в какой-нибудь порт, где имеется множество картин. Мне же нужен помощник совершенно другого типа, и я знаю такого человека.

Винтер застонал, но я был неумолим.

– Я прекрасно понимаю, что у вас не хватает офицеров-новобранцев, – заявил я. – У меня есть на примете офицеры, о которых никому не известно. Можешь забрать их и моего нынешнего помощника в обмен на нового.

Вот так младший лейтенант Мор пришел на «Судно 16» с плавбазы, где чувствовал себя совершенно не на месте. Он был офицером запаса и имел ученую степень по химии. Знающий специалист с волевым характером, он говорил на нескольких языках и выглядел старше своих лет.

Мой командир административно-хозяйственной части, офицер Лорензен, тоже был резервистом и в мирной жизни владел текстильной фабрикой. Наверное, он был рожден для этой работы, так как обладал непринужденной манерой поведения и умением работать с людьми. Судовой врач, доктор Рель, офицер на действительной военной службе, в прошлом служил под моим началом на двух учебных кораблях, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить его из штата медицинской службы флота, но я сделал это, так как у меня имелось много веских причин, чтобы настаивать на его назначении. Невзирая на его неизменно веселое настроение и неистощимый запас анекдотов для кают-компании, этого человека нельзя было не принимать всерьез. За веселой беззаботностью скрывалась зрелая и цельная натура, делавшая его незаменимым в улаживании разногласий и споров, неизбежно возникавших в таком неоднородном коллективе. Оставалось убедиться, насколько помощник судового врача доктор Шпрунг и офицер метеослужбы доктор Кольмэн оправдают возложенные на них надежды; их профессиональное умение не вызывало сомнений, и первое впечатление о них сложилось самое благоприятное.