Рожденный очаровывать - Сьюзен Элизабет Филлипс

– Черт, – выругался Сэл, ударившись локтем о дверцу в попытке вытащить его из куртки.

Сейчас он выглядел таким же перепуганным, как тогда на шоссе, и вместо голоса из горла вырвался писк:

– Алло?

Даже со своего места Райли слышала, как разоряется его отец, грозя немедленно вызвать полицию, если сын тут же не окажется дома. У бедняги Сэла, страшно боявшегося грозного папаши, был такой вид, словно он сейчас заплачет. Закрыв телефон, он остановил машину посреди дороги и, в свою очередь, стал орать на Райли:

– Отдавай мне деньги! Прямо сейчас!

Он выглядел настоящим психом. Райли прижалась к дверце.

– Как только мы доберемся до места.

Он схватил ее за отвороты куртки и стал тряски. Крохотный пузырек слюны показался в уголке его рта.

– Отдавай деньги или пожалеешь.

Раили вырвалась, но он так сильно напугал ее, что она сбросила туфлю.

– Деньги здесь.

– Пошевеливайся! Я хочу получить все.

– Сначала довези меня до фермы.

– Хочешь, чтобы я тебя ударил?

Она поняла, что он готов на все, поэтому стащила носок и выхватила оттуда банкноты.

– Я отдам тебе все, когда мы доберемся до места.

– Нет, сейчас, – прохрипел он, выворачивая ей руку.

Изо рта пахнуло сырными чипсами и чем-то прокисшим.

– Отпусти меня!

Он силой разжал ее пальцы и схватил деньги, после чего расстегнул ремень безопасности и, перегнувшись через Райли, распахнул дверцу.

– Проваливай!

Райли заплакала от страха.

– Сначала отвези меня на ферму. – прорыдала она. – Не бросай меня, пожалуйста.

– Сейчас же убирайся! – рявкнул он, сильно ее толкнув.

Она попыталась схватиться за ручку дверцы, но промахнулась и вывалилась из машины.

– Попробуй кому-то рассказать! – заорал он. – Только пасть раскрой и сильно пожалеешь!

Он выбросил ее рюкзак, захлопнул дверцу и отъехал. Она лежала посреди дороги, пока шум мотора не заглох. Тишину нарушал только ее плач. Было ужасно темно. Самая темная ночь в ее жизни. Ни одного фонаря, как в Нашвилле, и даже луны не было видно, только сероватое пятно в облаках, на том месте, где полагалось быть луне.

Она услышала нечто похожее на шарканье и сразу же вспомнила фильм, где маньяк выскочил из леса, похитил девочку, потащил в свой дом и разрезал на кусочки. От таких мыслей стало совсем плохо, и она, схватив рюкзак, побежала по дороге к полю.

Ушибленный локоть болел, нога ныла, а писать хотелось так, что она даже подпустила в трусы. Кусая губы, Райли стала возиться молнией. Брюки были такими тесными, что стянуть их удалось не сразу. Все это время она не спускала глаз с леса по другую сторону дороги. К тому времени, когда она облегчилась и нашла бумажный платок, глаза уже привыкли к темноте, и оказалось, что из леса так никто и не появился, но зубы по-прежнему стучали от страха.

Она припомнила маршрут. Каллауэй-роуд должна быть совсем близко, а когда она найдет ее, останется прошагать до фермы немногим меньше полутора миль, а это не слишком далеко. Беда в том, что она не помнила направления, в котором ехала машина.

Райли вытерла нос рукавом куртки. Когда Сэл вытолкал ее из машины, она покатилась по бетону и спутала направление. Она поискала табличку, но, поскольку дорога шла в гору, так ничего и не обнаружила, кроме непроглядного мрака. Может здесь проедет хоть одна машина? Но что, если за рулем будет сидеть маньяк? Или серийный убийца?

Райли решила, что когда позвонил отец Сэла, они скорее всего ехали в гору, и хотя не была ни в чем уверена, все же схватила рюкзак и стала подниматься на холм, потому что не могла оставаться на одном месте. Ночь была наполнена самыми странными звуками. Зловеще заухала сова, ветер шелестел в деревьях, какие-то твари шуршали в траве, и Райли надеялась, что это не змеи. Змей она ужасно боялась. И как бы ни старалась сдержаться, из горла рвались тихие плачущие стоны.

Она стала думать о матери. Когда Ава сообщила о ее гибели, Райли вырвало в корзинку для мусора. Сначала она жалела себя и гадала, что теперь с ней будет. Но потом вспомнила, как мать пела ей колыбельные, когда Райли была хорошенькой забавной малышкой. До того, как она растолстела и мать перестала ее любить.

Во время похорон Райли все время представляла, что испытала мать, когда ее легкие стали наполняться водой. Под конец она так расплакалась, что Аве пришлось вывести ее из церкви. Потом отец запретил ей идти на кладбище и даже сильно поругался из-за этого с тетей Гейл. Но отец в отличие от остальных не боялся тети Гейл, поэтому Ава увезла Райли домой, позволила есть столько пирожных со взбитыми сливками, сколько захочется, после чего уложила в постель.

Ветер ерошил волосы Райли. Темно-каштановые. Не то что блестящие светлые локоны, как у матери, тети Гейл и Тринити.

«Очень красивый цвет, Райли. Как у кинозвезды», – скажет брат и улыбнется. И они станут лучшими друзьями.

Чем выше она поднималась, тем труднее становилось дышать, и тем упорнее ветер старался столкнуть ее вниз. Может, мама сейчас там, на небесах, смотрит на нее и старается ей помочь? Нет. Даже если она и на небесах, наверняка курит и болтает с друзьями по телефону.

Толстый вельвет растер нежную кожу между бедрами, в груди горело. Если она идет в нужном направлении, к этому времени должна бы уже появиться табличка с названием фермы. Рюкзак тяжелел с каждой минутой, и ей пришлось тащить его за собой. Если она умрет здесь, волки скорее всего объедят ее лицо, прежде чем тело обнаружат, и никто не узнает, что это она, Райли Пэтриот.

Не успела она добраться до вершины холма, как увидела погнутую металлическую табличку «Каллауэй-роуд». Указатель тоже показывал вверх. Покрытие дороги потрескалось, и Райли споткнулась. Брюки треснули, и она снова заплакала, но заставила себя подняться. Дорога состояла из бесконечных поворотов, которые еще больше пугали ее. Неизвестно, что окажется за следующим.

Было уже почти все равно, умрет она или нет, но очень не хотелось, чтобы волки объели ее лицо, поэтому приходилось идти дальше. Наконец, Райли оказалась на вершине. Попробовала глянуть вниз: может, удастся рассмотреть ферму, – но тьма сгустилась еще больше.

Она начала спускаться с холма, и пальцы ног неприятно уперлись в кроссовки.

Но вот лес немного расступился, и она увидела проволочную ограду. Холодный ветер обдувал ее щеки, но спина под дутой розовой курткой была мокрой. Ей казалось, что она уже прошагала сотню миль. Что, если она минует ферму и даже не заметит этого?

У подножия холма что-то чернело. Волк?

Сердце Райли заколотилось.

Она остановилась. Может, скоро настанет утро?

Но утро все не наставало. И черный силуэт не двигался. Она осторожно шагнула вперед и, подойдя ближе, увидела, что это просто старый почтовый ящик. Наверное, сбоку что-то написано.