Жестокие намерения - Кора Кент

работать, но я набираю в Google "симптомы сотрясения мозга" и составляю список тех, которые проявляются у меня.

Неуклюжие движения? Есть. Слава Богу, в McCade & Manchester есть лифт, потому что я не думаю, что Кей смогла бы дотащить меня до машины без него.

Выглядит ошеломленным? Теряет сознание? Есть и есть. Что-то произошло, когда Малкольм швырнул меня на свой стол. Боль эхом отозвалась в моей груди, как грузовик, выбив из меня дыхание и временно погрузив мир во тьму. Но сейчас мне лучше… кажется.

Головная боль? Абсолютно точно. Голова пульсирует от острой, интенсивной боли. От жгучего света, льющегося через окно машины, у меня болят глаза, и каждый звук, даже глухой гул радио, усиливается десятикратно и заставляет мой череп пульсировать от раздражения.

Чувствуете вялость, затуманенность или сонливость? Тройное да.

Я убираю телефон и жду, когда это пройдет, но ничего не происходит.

Несколько минут спустя я слышу:

— Мы на месте. — Когда Кей подъезжает к дому моего детства, она спрашивает: — Что я могу сделать?

Я смотрю на дверную ручку и заставляю себя потянуться к ней, но мой мозг не подключается к частям моего тела.

— Позови Викторию. Код двери 20931.

Я не знаю, как долго ее не было. Она выбегает из машины, и я прижимаюсь лицом к прохладному воздуху, идущему из вентиляционных отверстий. Я пытаюсь запечатлеть в памяти события дня, но это становится все труднее и труднее.

— Офис, — бормочу я, мои веки тяжелеют. — Папин офис. Папа. Стол. — Я зашел в его кабинет. Увидел его стол.

Подождите, это звучит неправильно.

Я зашел в его кабинет и сел за его стол.

Нет, это тоже неправильно.

Папа ударил меня своим столом в офисе.

Это все еще звучит неправильно.

Моя дверь распахивается, и я вижу Кей, стоящую с моей матерью. Виктория выглядит необычно собранной. Ее губы окрашены в кораллово-розовый цвет, а на лице — болезненная улыбка.

— Спасибо, что привезла моего сына домой. — Она лезет в машину, чтобы схватить меня за руку, но им обеим приходится помогать мне. Кажется, мои ноги не хотят слушаться меня, а ни одна из женщин не обладает достаточной силой, чтобы перенести 250-килограммового мужчину через подъездную дорожку.

— Что мне делать? — Спрашивает Кей, когда они вдвоем помогают мне войти в дом.

Виктория провожает меня к ближайшему дивану, и они осторожно усаживают меня. Комната кружится. Если это карусель, то я хочу сойти с нее.

— Вызови Uber и возвращайся в кампус. Я разберусь с этим, — резко говорит она.

Кей делает шаг назад, но ее глаза не отрываются от меня.

— А как же Малкольм?

Ее глаза вспыхивают от ярости.

— А что с ним? — Виктория садится рядом со мной и хватает свой телефон. — Возвращайся в кампус, Кей. Не звони в полицию. Не говори своей матери. Возвращайся. В. Блэкмор.

— Ксав, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит она.

— У него есть я, если ему что-нибудь понадобится, — свирепо отвечает Виктория. — А теперь уходи, пока соседи не заметили, что ты здесь. Если о случившемся узнают многие люди, мы не сможем представить эту историю в выгодном для нас свете.

Я смотрю, как Кей отступает. Она исчезает за стеной, а через несколько мгновений входная дверь закрывается.

— Мам, — бормочу я.

— Шшш, — шепчет Виктория. — Я держу тебя, милый.

Я прислоняюсь к подушке и закрываю глаза. Я слышу все вокруг: от прилива крови, текущей по моим венам, до многочисленных телефонных звонков моей матери.

Первый — доктору Харрису.

— Вы нужны мне дома. Срочно. Ксавьер ранен. — На другом конце провода раздается болтовня, прежде чем Виктория говорит: — Я не могу привезти его. Он весь в крови и синяках, возможно, сотрясение мозга. Произошла драка. Возможно, у него сломаны кости рук.

Мои глаза распахиваются, и я смотрю вниз на свои кулаки. Вот они, мои разбитые костяшки, кожа опухла и стянута. Я все еще могу шевелить пальцами. Это хороший знак? Разве это не значит, что они не сломаны?

Второй звонок Виктории — семейному специалисту Кастильоне.

— С Малкольмом что-то случилось. Мне нужно, чтобы кто-нибудь сходил к нему в офис. Доложите немедленно. — Произносится еще несколько слов, которые я не слышу, но улавливаю суть. — Нет. Если он жив, оставь его.

Ее последний звонок поступает неожиданному третьему лицу. Прежде чем набрать номер, она несколько раз ругается. Затем Виктория глубоко вздыхает, улыбается и подносит трубку к уху.

— Кэрри, это Виктория Маккейд. — Моя мать отказалась менять фамилию после развода. — Нам нужно поговорить. Ты сможешь приехать через час?

Я настолько ошеломлен, что мой рот остается открытым еще долго после того, как Виктория вешает трубку. Не знал, что моя мать общалась со своей, так называемой заменой.

— Как только мы узнаем степень травм Малкольма, у нас будет более четкое представление о том, с чем мы имеем дело. — Ее губы сжимаются в тонкую линию. — Со стороны девушки было любезно привести тебя сюда. Я должна написать ей благодарственное письмо.

Ирония не ускользнула от меня: когда над моей головой висит обвинение в непредумышленном убийстве, мне кажется абсурдно забавным, что моя мать собирается написать Кей благодарственное письмо.

Виктория хватает мою руку и подносит к губам. Несмотря на кровь на костяшках пальцев, она нежно целует меня.

— Спасибо, сынок. Это был прекрасный подарок.

У меня не хватает духу сказать ей, что это было ради Кей. Если она хочет верить, что моей мотивацией была месть за то, что Малкольм сделал с ней, пусть будет так. То, чего она не знает, не причинит ей вреда.

Глава 34

Кей

Наши дни

Я провожаю Ксавьера с футбольного поля к своей машине. Он ковыляет за мной, нетвердо держась на ногах, но со счастливой улыбкой на лице.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда мы пересекаем парковку.

Он хмурится и тянется вперед, чтобы схватить меня за подол платья. Я сразу же отталкиваю его руку.

— Дерзкая, — говорит Ксавьер с усмешкой.

Я закатываю глаза и подталкиваю его к машине.

— Что произошло вчера? После того, как я уехала, — добавляю я.

Ксавьер хмурит брови, наблюдая, как я завожу машину, в его глазах смесь замешательства и тревоги.

— У меня болит голова, — бормочет он. Когда я смотрю на него, он закрывает лицо руками.

Я понимаю, что не получу от Ксавьера внятного ответа. Его лицо покрыто синяками, и ошеломленное выражение его лица никак не смягчает мое замешательство.

— Дай мне свой телефон, — вздыхаю я. — Мне нужно позвонить