Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская

он очень быстро уставал. По вечерам в одиночестве слушал «Эхо Москвы», где выступала сплошь «пятая колонна». Не надо было так называть людей. Их немного, они не шагают в ногу, ну что ж… Что-то он помягчел. Они же ведут себя как предатели, всё им в стране немило. И всё-таки что-то в чуждых, злобных мнениях либералов было, что-то частично правильное, справедливое, которое от этого становилось ещё более опасным для народа, который сплотился вокруг лидера. Куда хотят завести страну эти люди? Понятно куда. Они хотят сделать её придатком Запада, слабым и зависимым. Вот что они хотят. Саша с досадой выключал «Эхо», ложился в постель и старался уснуть. Спать он почти не мог, тревога за себя, за семью, за страну его не покидала. Медленным шагом, часто присаживаясь на лавочку, он гулял у моря, наблюдал за людьми. Все весёлые, вежливые, но какие-то слишком разбитные, совершенно не озлобленные, не зажатые. Южане: галдят, машут руками, показывают куда-то пальцами, громко разговаривают. Саше было плохо, одиноко. Его окружали милые в сущности люди, но бесконечно чужие. Сплошные евреи! Куда он попал, о боже.

В Москве ему стало хуже, чем до лечения. Отказывало сердце, одышка стала настолько сильной, что он не мог и шагу сделать. Поместили в ведомственную больницу для ветеранов КГБ, стали возить в инвалидном кресле. Спал Саша урывками, сидя, дыхание со свистом вырывалось из его груди. Он уже решил, что умирает, но врачи ему объяснили, что это состояние вызвано облучением, прописали большие дозы стероидов, от которых он страшно поправился. После больницы, когда Саше стало чуть получше, Нина отвезла его на работу, вокруг… «о, Александр Иванович… Александр Иванович…», он вышел в зал, пожимал чьи-то руки, попытался руководить тренировкой. На него смотрели с опасливой жалостью. В этом пузатом пожилом старике, с одутловатым серым лицом, одышкой, с отросшей седой бородой они с трудом узнавали своего энергичного, подтянутого, всегда полного нетерпеливого энтузиазма Александра Ивановича. Он снова был Александром Ивановичем. Вроде так. Саша допускал, что большинство ребят предпочло бы, чтобы он на тренировках не появлялся. Показать он ничего не мог, делал замечания сбивчиво, спотыкался на каждом слове. Ему не хватало воздуха, на него было неприятно и страшно смотреть. Саша видел себя как бы со стороны. Тренировке он не помогал, скорее наоборот. Осенью их ждали ответственные соревнования, на которые он с ними поехать уже не сможет. Все желали ему всего самого хорошего, но Саша видел, что его уже вычеркнули из своих рядов. Он, наверное, тоже бы так поступил, но всё равно было обидно.

Теперь у него в жизни оставалась только семья, но он замечал, что жена ему не всё говорит, у них с дочерью какие-то секреты. Он сам был в этом виноват. Нечего было в маленького мальчика превращаться, но так уж вышло. По телевизору Саша смотрел только спортивные передачи. Новости на Первом он смотрел реже. «Эхо Москвы» с их «Особым мнением» он мог бы найти в интернете, но не искал, не хотел. Иногда Нина напоминала ему, что надо ехать к врачу, везла его туда сама на машине, а Саша сидел нахохлившись на пассажирском сидении и смотрел в окно. По улицам текла толпа, все спешили, он понимал, что уже никогда не сможет быстро ходить, красивые женщины все ещё обращали на себя его взгляд, но Саша знал, что тут наступил полный финиш: ни одной, никогда больше… Жена относилась к нему идеально, как хорошо, что она с ним, но это он от неё зависит, а не она – от него. Дочь живёт в Латвии, воспитывая внучек «не так». Ну, что он мог сделать? Ничего. Да и не надо сейчас уже ничего делать. Все. Пора успокоиться и доживать в мире с собой. Саша старается, но у него не так уж хорошо это получается. Да, какая разница. Главное, ещё пожить, не умирать как можно дольше. Может быть, его даже и вылечили, как обещали. Полковнику КГБ в отставке Александру Ивановичу Чугунову, бывшему мальчишке «чуги» очень хотелось в это верить.

Княжна N

Наташа сидела в машине на большой стоянке городской плазы. Рядом за рулём сидел её муж Эдик. Машину они выключили, шум двигателя стал уже невыносим. Слава богу, было не жарко, Наташа со своей стороны немного приоткрыла дверь, в которую дул свежий ветерок. Муж молчал, что-то проверяя в своём мобильном телефоне. Можно было бы спросить, что он делает, но было лень, да и неинтересно. Они уже прогулялись по магазинам. Просто так, чтобы убить время. Зашли в маленькое кафе, выпили кофе. Больше делать было нечего. Надо было ждать, так как домой им возвращаться было пока рано, там шёл показ. Дом несколько дней назад был выставлен на продажу и сейчас агент водил по нему каких-то чужих людей, которые садились на их диваны, открывали створки кухонных шкафов и холодильника. Наташе было всё равно, лишь ты дом быстрее продался, и тогда они наконец уедут жить во Флориду. Она перестанет работать.

С работой всё было сложно. С одной стороны, Наташа работать любила, день пробегал быстро, она собирала свои вещи, ехала из центра города на метро и там на небольшом паркинге её всегда ждал на машине муж. Возвращались домой, ужинали, смотрели телевизор: каждый свой, в разных комнатах. На следующий день всё повторялось, наступали выходные, и тогда Наташа с неохотой занималась хозяйством и опять смотрела телевизор. Всё бы хорошо, но было ещё и с «другой стороны»: работа с каждым годом становилась всё тяжелее, целый день проведённый у компьютера вызывал головные боли. Наташа напрягалась, и иногда в конце рабочего дня у неё от усталости выключалось цветное зрение. Она начинала всё видеть только чёрно-белым. Муж не работал, она зарабатывала деньги, особенно важна была медицинская страховка для них обоих, в их возрасте без неё было не обойтись.

В это лето Наташа решила ставить точку. Эдику исполнилось 65, он мог получать государственную страховку, они её недавно оформили, и теперь дело было за продажей дома. Хотя дом стоял на продаже совсем недавно, у Наташи появилось чемоданное настроение. Она была взбудоражена и полна приятных предчувствий. Скоро они окажутся в небольшом уютном домике недалеко от океана. Во дворе у них растёт маленькая пальма. Она перестанет спешить, напрягаться, нервничать, что она самая старая в группе, и сотрудники заметят её некомпетентность в работе. Пока этого не случалось, но Наташа была готова к тому,