Однажды, может быть... - Боб Белланка

— Гастон?

— Отстань! — крикнул он. — Не хочу с тобой разговаривать!

Если так — не надо его торопить. Я остался по ту сторону разделявшей нас двери, не делая попыток ее открыть, только продолжил тихо:

— Послушай. Гастон, я очень хорошо понимаю. что ты сейчас чувствуешь, и на твоем месте поступал бы точно так же. Но я хочу тебе рассказать, что любил в жизни всего двух женщин, твою маму и Софи. Софи я знал до того, как познакомился с мамой, и после маминой смерти мы снова стали встречаться.

В глубине души я понимал, что мальчик прав, тут не могло быть никаких сомнений. Я изменял Орели и расплачиваюсь теперь по полной. Настало время, я предстал перед судом, и судит меня мой собственный сын.

— Я люблю Софи и хочу, чтобы она жила с нами.

Ни слова в ответ.

— Гастон, ну что я могу поделать, я же не виноват, что мама умерла, я любил ее и оберегал, но против болезни оказался бессилен…

Я почувствовал, что он плачет там, за дверью.

— Сынок, не сердись на меня за то, что я хочу снова быть счастливым… Пойми, пожалуйста, я влюблен в Софи и хочу, чтобы она жила с нами. Но здесь мне никак не обойтись без тебя, мне надо, чтобы ты помог ее встретить… А главное, если ты не полюбишь Софи, я никогда не буду совершенно счастлив.

Отклика пришлось дожидаться долго, но вот дверь распахнулась и Гастон кинулся мне на шею. У меня просто камень с души свалился — наконец-то мы помирились, мы ведь не созданы были для ссор! И для меня было страшно важно, чтобы сын рос свободным от эмоционального груза, который навалился на него после смерти матери… Перед тем как уйти, Орели попросила меня найти маму для наших детей. Мне было трудно свыкнуться с этой мыслью, но все же я понял: надо это сделать — ради них. Я все решил, но вновь вспыхнувшая любовь Софи меня тревожила. Впервые я тащил за собой в свои любовные водовороты детей, и дети ни в коем случае не должны были от этого пострадать! Мне было страшно.

Намерена ли Софи остаться со мной на всю жизнь?

Сегодня, 4 марта 2006 года, все собрались вокруг меня, я принимаю почести, даже министр культуры пришел. Гостей угощают шампанским и моим любимым миндальным печеньем. Ален рассказывает обо мне. Софи тоже здесь, красивая как никогда. Рядом с ней Симон. Она права, он на меня похож — ну прям вылитый.

Как трудно быть героем дня! Как неловко становится, когда видишь, сколько людей собралось ради тебя одного. Все пришли, все здесь, даже те, кто меня на дух не принимает, лицемерно затесались среди тех, кто меня искренне любит. Как же меня чествуют… Гастон и Марго не совсем понимают, что тут происходит. Рядом с ними Катарина и Пьер. Мои дети только что осознали, какой у них знаменитый отец. Господи, какие же они красивые! Хотел бы я знать, что еще им готовит жизнь. Посмотреть на толпу — так можно подумать, на прогон пришли, вот-вот начнется генеральная репетиция на публике… Софи в черном шелковом платье, меня к ней тянет. Двадцать лет прошло с той вечеринки у Пьера, а мне кажется, будто это было вчера. Забавно, сегодня мне взгрустнулось, но при этом мне легко, пропало ощущение, что я прозевал свою жизнь. Может быть, это оттого, что 27 февраля я отправился ее встречать?

* * *

В тот день, 27 февраля, я открыл ставни у себя в комнате и увидел за окном совершенно открыточный пейзаж. Ночью выпал снег. Деревья белые от инея, солнце блестит сквозь замерзшие ветки. Зима еще сопротивлялась, но свет уже сулил весну. Я пил кофе и смотрел, как наш лабрадор катается по толстому белому ковру. В камине горел огонь, и казалось, будто наш дом стоит в горах. День обещал быть чудесным. Около одиннадцати утра я сел за руль, мне было весело, Эндрю Голд пел по радио «Женевьеву»[14], снова пошел снег. Я решил свернуть на дорогу А86. Шоссе обледенело, вести приходилось очень осторожно. Я не мог опомниться: я еду навстречу любимой женщине, и на этот раз мы будем вместе навсегда! До Руасси оставалось пять минут, когда ехавший за мной грузовик не смог затормозить. Финальный кадр, слово КОНЕЦ, фильм моей жизни оборвался. Я никогда не верил в судьбу, разве только в то утро…

Мне потребовалось немало лет, чтобы подступиться к чистому листу. Сочинение первого романа — всегда трудные роды. К счастью, схватки были не очень болезненными благодаря моей жене, которая меня терпит и подлаживается под мое настроение. Заодно хотел бы поблагодарить и моих друзей, особенно Доминика, Ману, Алекса и Лоренцо, которые в трудную минуту всегда рядом. А еще — Карлоса и Патрицию за помощь, Паскаля за глаз художника и Жоффруа, который помог мне с новыми средствами массовой информации. Мою племянницу Фаустину, моих детей Клоэ и Жереми, которым удавалось оттащить меня от рабочего стола, мою семью, моего отца, брата и сестру. И наконец, большое спасибо моим издателям Стефану и Кетлин за их энтузиазм, профессионализм и дружбу…