Меланхолия - Рю Мураками

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 39
Перейти на страницу:

Мы принялись за кофе и больше не произнесли ни единого слова.

* * *

Митч пытался узнать, не была ли я некоторым образом изнасилована. Неплохая гипотеза, честное слово!… Изнасилование…

Я и сама понимала, что нахожусь в ненормальном состоянии. Но это совсем не то, о чем говорил Митчелл. У меня не было осознанного намерения приходить ежедневно без одной минуты девять. Все, что я нашла в себе ненормального, так это мое нынешнее отношение к Митчеллу. Темы его разговоров, речь, интонации, манера есть, соглашаться, его жесты, движения пальцев при работе за компьютером и прочее — все это рисовало характерный портрет человека лет тридцати, добившегося успеха ньюйоркца. И все это сопровождалось ледяной холодностью, холодностью, которую некоторые специально воспитывают в себе. Холодность и воодушевление. Впрочем, это грани одного явления. Что касается меня, то я могу пребывать только в одном из этих измерений. Я внезапно ощутила свой собственный внутренний холод. Вот это мне и показалось ненормальным, когда я взглянула на создавшееся положение со всех сторон. Чем же лучше был сам Язаки? «Ничем, совсем ничем, — ответил бы Митчелл, словно у него был диплом психотерапевта. — Он имеет лишь то, что и ты теперь, половинку кода, вторая половинка которого у тебя, он просто пробудил в тебе это. Он всего-навсего катализатор, что-то вроде ферментного раствора, необходимого для деятельности гена». Но отчего я почувствовала эту холодность в манерах и поведении этих двух блестящих американцев — Билла и Митчелла? Потому что Язаки жил в квартире, выходящей окнами на южный выход Центрального парка? Потому что он употреблял кокаин так, словно это была губная помада, и пил «Шато Мутон» как минеральную воду? «Вы следите за моей мыслью? Никому не позволено относиться подобным образом к такому вину, это заслуживает хорошей порки! Когда язык из-за кокаина потерял способность воспринимать вкус, пить в таком состоянии вино, созданное усилиями лучших виноделов Франции, действительно заслуживает порки! Не знаю, сколько бутылок «Шато Мутон», шампанского «Крюгг», местного вина из Монтраше, «Шато Икем» я выпил в компании с Кейко и Рейко. Чуть ли не до смерти обторчавшийся от кокаина и экстази… С того времени, как Рейко ушла от меня, я не могу больше спокойно смотреть на этикетку «Шато Мутон», моя грудь разрывается. Я знаю, что час наказания уже настал. А, неважно! Все вина, которые я только что назвал, — исключительные. Прекрасные вина, даже с похмелья. Даже после того, как запудришь нос девяностопроцентным кокаином. Теперь я понимаю, что представляло для меня высшую ценность. Задумайтесь на мгновение. Возможно, вы ничего и не поймете, потому что вы женщина… Я хочу своей болтовней взволновать вас, я это прекрасно сознаю… и если я вам говорю об этом, то только потому, что я это совершенно точно знаю. Передо мной две женщины. На столе — белый порошок. Такой белый, что, разбей туда пару яиц, можно испечь блинчики. Еще есть прозрачный пластиковый пакетик, в каких продаются по пятьсот иен семена подсолнухов, чтобы кормить голубей. Он набит таблетками экстази. Рядом стоит бутылка «Шато Мутон» 1970 года с рисунком Шагала на этикетке. «Иди прими душ», — говорю я одной из девушек, но она начинает кобениться, каждая клеточка ее тела пропитана наркотой. «А что вы собираетесь делать, пока я буду в душе?» — интересуется она. Она трясемся от ревности и краснеет, краснеет до корней волос от стыда. Потом она поднимается и идет в ванную. Но я ничего не собираюсь делать с той, что осталась. Я только выключаю музыку, чтобы было слышно, как та девица раздевается и как шумит льющаяся на нее вода. Вторая девушка говорит, что она хотела бы еще не много вина. Я иду за другой бутылкой «Шато Мутон», стираю тонкий слой пыли, который ее покрывает, и вынимаю свой швей царский нож. Втыкаю штопор… бутылка откупоривается, и по комнате тотчас же распространяется новый аромат. Я осторожно наливаю драгоценную жидкость в бокал в форме груши. По сравнению с этими мгновениями оргазм — просто собачья отрыжка!» Я ждала звонка Язаки. Когда приходила домой, у меня на руках выступал пот, пока я слушала записи на автоответчике. Сходила ли я по нему с ума? Я бы так не сказала. Но вот что я сказала бы точно, так это то, что Язаки не был… холодным. Я не чувствовала ни малейшей холодности, несмотря даже на его меланхолическую грусть. Мне уже надоело обедать с Биллом и другими мужчинами, но свою работу я выполняла ответственно. Я появлялась в офисе в восемь пятьдесят девять. Я продолжала привычно существовать.

Месяц спустя после обеда с Митчеллом в ямайском ресторане я наконец услышала голос Язаки: «Это Язаки, четверг, четыре часа дня. Я буду у стойки люкскласса «Мексикана» в аэропорту Кеннеди. Приходите, если будет желание… Я думаю уехать недели на две, но, возможно, поездка затянется…» На следующий день, едва войдя в контору, я попросила у Митчелла отпуск. У него не нашлось повода для отказа, тем более что он сам советовал мне отдохнуть. Он сказал «о'кей», а потом добавил, что я впервые отколола такой номер. В его улыбке чувствовалась грусть. Думаю, он заметил, как вокруг меня вьется тень Язаки.

* * *

Чтобы собраться в дорогу, мне потребовалось два дня. С купальником и нижним бельем возникла проблема: сначала мы должны были прилететь в Канкун, и купальник был необходим. Я то и дело твердила себе, что возьму купальник, в котором ходила в бассейн, и нечего мучиться по этому поводу. То же и с нижним бельем. Ведь Язаки ничего не говорил, что мы будем спать в одной комнате, а даже если бы он и предложил это, я бы отказалась. Поэтому, думала я, сойдет и обычное белье. Вот вроде бы и все, но мне постоянно лезли в голову сравнения с Кейко, Рейко и прочими женщинами, с которыми Язаки общался в прошлом. Первые две были его любовницами. Они были танцовщицы, актрисы. Поэтому не могло быть и речи, чтобы я сделала что-нибудь так же, как они. В этом я была убеждена, причем настолько, что начала чувствовать отвращение. Какое мне следовало взять — черное или белое, более приличное? Я то собирала, то вновь разбирала дорожную сумку и несколько раз даже хотела отказаться от поездки. Потом задала себе несколько вопросов. Наверно, первый раз в жизни я спрашивала себя так строго:

Ты хочешь поехать вместе с Язаки?

— Да.

Ты хочешь переспать с ним?

— Да.

Секс — твоя единственная цель? — Нет.

Главная причина, почему ты едешь? Усталость, — ответил голос внутри меня. — Усталость, которая неумолимо давит.

Я влюбилась именно в эту усталость, что показал мне Язаки. В конце концов я взяла с собой купальник «Спидо» и несколько комплектов простого белья от Кельвина Кляйна.

* * *

В день вылета я решила взять такси только до «Гранд-Сент-рал», а оттуда до аэропорта доехать автобусом. И только я собралась последний раз проверить содержимое моей сумки, как зазвонил телефон. Выяснилось, звонил шофер лимузина, который прислал за мной Язаки. Только я вышла на улицу, навьюченная сумками — одна, матерчатая, болталась у меня на шее, вторая, тирольская, кожаная, — в руке, как увидела стоящий поодаль необъятных размеров лимузин цвета металлик. Шофер оказался коренастым человечком, кажется итальянцем, в красном галстуке-бабочке. Он открыл дверцу, и пока я пробиралась в салон, у меня возникло впечатление, будто я нахожусь внутри гигантского серого фаллоса.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 39
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?