Пятое правило василиска - Анна Платунова

— Нет! — крикнула Милли, вздохнула и призналась. — Стейн… Я глупая. Такого себе напридумывала. А магистр… Он просто тебя проверял…

Она быстро пересказала разговор, состоявшийся между ней и магистром Варром.

— Вот… — закончила нимфа, пряча лицо. — Но ты не ушел… Спасибо, Стейн.

Что бы дальше ни произошло между ними, Милли знала, что всегда будет помнить миг, когда Стейн не уступил шантажу.

Стейн молчал. Молчание длилось и длилось. Эмилия подумала было, что василиск потихоньку ускользнул, не попрощавшись. Вскинула взгляд и увидела, что Стейн стоит там же, где стоял. Он о чем-то усиленно думал, закусив губу, а потом сказал:

— Ты имеешь право знать.

— О чем?

Милли поежилась, как от холода — ей, и правда, сделалось зябко. Стейн, не меняя выражения лица, все такой же отстраненно — бесстрастный, расстегнул куртку и накинул ей на плечи.

— О нимфах и василисках. И какие на самом деле отношения связывали их.

Эмилия замерла, не могла даже моргнуть. Может, Стейн уже обратил ее в камень, а она и не поняла? Нет, вроде дышит…

— Какие же? — пискнула она.

— Нас серьезно потрепали в стодневной войне. От прежде многочисленных рас осталась горстка. Ты никогда не задумывалась о том, почему нас осталось так мало? И те, что остались, предпочитаются селиться в Проуморе, но не в Жмухе, на месте прежних боев.

— Войны… случаются… — повторила Эмилия то же, что говорила прежде, но в этот раз комок подступил к горлу. — Мы не воюем больше.

— Да, — согласился Стейн. — Я уже говорил, что у меня нет мыслей о мести. Я не о том сейчас. Мы всегда были союзниками, но не просто так…

Милли было страшно услышать ответ, но как же она его ждала! А Стейну было тяжело произнести вслух то, что он давно уже знал.

— Не такая уж это тайна, Милли. Ты бы и сама легко узнала. Очарование нимф действует на все расы…

— Кроме василисков! — обрадованно сообщила Эмилия, довольная тем, что уж это она точно знает.

— Особенно на василисков, — одновременно с ней произнес Стейн.

И оба замолчали, потрясенные.

— Что? — прошептала Милли.

Не похоже, чтобы Стейн шутил. Он продолжил, но между бровей залегла глубокая складка. Заговорил быстро, чтобы не дать Эмилии себя сбить.

— В детстве всегда слышал эти шуточки. Не позволяй нимфе посмотреть себе в глаза! Иначе пропал. Это как болезнь, которую не истребить. Вся сила воли, весь разум — ничто по сравнению с этим наваждением. Василиски и так никому не смотрят в глаза, поэтому шансов немного… Но… Вы наша слабость, наше уязвимое место. И предки, похоже, об этом знали не понаслышке. Однако надо отдать должное нимфам, они вели себя благородно. Хоть и очаровывали помимо воли, но не пользовались этим, наоборот, помогали как могли. Этого у вас не отнять. Верные… до конца…

Эмилия, не осознавая, что делает, нащупала руку Стейна и сжала ее.

— Я сомневался в правдивости этих историй, но точно не собирался ни одной нимфе смотреть в глаза. Кто же знал, что однажды судьба приведет нимфу прямо на мой порог, именно тогда, когда мне нужна будет помощь.

Милли вспомнила мгновение их знакомства и побледнела. Они встретились взглядами! Ох…

— Сначала я решил, что незавидная участь меня миновала. Прислушивался к себе, но не ощущал ни особой тяги, ни странных желаний. Обрадовался, что первый из василисков, кто не пал жертвой чар. Врагу ведь не пожелаешь — стать одним из рабов взбалмошной девчонки!

Стейн выплеснул горечь, но тут же, заметив, как вздрогнули губы Милли, сам пожалел о сказанном. Повинуясь порыву, он притянул к себе Эмилию, зарылся лицом в пушистые волосы. Теплое дыхание щекотало макушку.

А Эмилии, как бы ни было грустно, пришлось признаться самой себе, что Стейн был не так уж далек от истины. Кого он видел? Бестолковую нимфу, которая привыкла добиваться желаемого одним только очарованием. Капризную, эгоистичную и ни мало не заботящуюся о чувствах других.

— А потом я понял, что попал… С каждым часом притяжение становилось все сильнее…

В памяти Эмилии воскресла ночь, когда они впервые спустились в подземелье. Как Стейн шел рядом и кривился так, будто наелся кислятины. А он, бедный, страдал от нахлынувших чувств и ничего не мог с собой поделать.

— Каждый день превратился в битву с самим собой.

— У тебя отлично получалось, — не удержалась от шпильки Эмилия. — Я ни за что не догадалась бы о том, что ты ощущаешь ко мне что-то помимо желания придушить.

— О, я действительно злился! Я был в бешенстве! Но сколько бы ни бесился, это никак не помогало.

И чем сильнее Стейн боролся, тем холодней становился. Чего ему стоило держать все в себе, и ни словом, ни взглядом не выдать внутренней борьбы, знает только он один.

— Но постепенно я посмотрел на тебя другими глазами. Моя чудесная девочка…

Стейн так и не выпустил ее из своих объятий, а Милли боялась совершить лишнее движение, чтобы не оттолкнуть. И в то же время возникло ощущение нереальности происходящего. Она действительно это слышит? Или Стейн снова сделает вид, будто ничего не было?

— Так чего ты тогда?! — с чувством сказала она.

А сердце колотилось, мчалось галопом. Столько всего хотелось сказать! «Если бы ты только намекнул, хотя бы посмотрел иначе, просто дотронулся до руки, мне бы большего и не нужно было! Но ты молчал, молчал, молчал все это время! И после подземелья еще больше отдалился! Почему?»

— Почему? — только и смогла выдавить Милли, но Стейн догадался, о чем она хочет спросить.

— Я не был уверен, что это не влияние наваждения… Что если ты на самом деле бесчувственная пустышка, но я вижу тебя такой из-за чар нимфы?

Он говорил, а сам все сильнее сжимал Эмилию в объятиях, точно боялся, что она, как по волшебству, испарится, растает, оставив после себя лишь воспоминание.

— На следующий день после того, как мы поднялись из подземелья, я шел проведать тебя. Хотел во всем признаться. И увидел все эти подарки, цветы… Сколько сердец ты разбила, Милли? И не было ли мое лишь очередным в этой коллекции? Я решил, что должен дать себе время подумать. Остыть. Проверить истинность чувств.

— Ты прятался от меня! — догадалась Эмилия, сообразив наконец, что избегала встреч со Стейном вовсе не по счастливой случайности. — Эх, ты… змеюка глупая!

Сказала и испугалась, что Стейн снова закроется. Этого гордеца только задень, сразу превращается в глыбу льда. Но Стейн хмыкнул, по-видимому, соглашаясь.

— Сегодня, когда ко мне пришла Стелла…

Стейн громко втянул воздух сквозь сжатые зубы, и Эмилия вдруг поняла, как сильно он за нее испугался.

— Все хорошо, — прошептала она.