Крутая Бамбина - Маргарита Смирновская

— Что у трезвого на уме… Не думал, что ты такая жестокая.

Кофеварка выключилась, и Сережа налил чашку кофе. Себе! Мне так и не предложил.

Да что с ним такое?! Ведь понимает, что вино говорило во мне! Да, я считаю ее довольно-таки полной, считаю, что это плохо, но оскорблять я никого не хотела! Ее выбор носить на своих костях сто пятьдесят килограмм.

— На твоем месте я бы не хвастался костями, — сказав это, Сергей отпил кофе и поставил чашку на стол. — Я тебя жду в машине.

И вышел! Да что же с ним?!

Через пять минут я в боевой готовности влезла в машину Гущина. Он даже не обернулся и всю дорогу молчал. Вчера я прыгала бы от счастья, что он не допекает меня, не жужжит над ухом… Сегодня меня беспокоило буквально все!

Откуда он узнал, где я? Почему он вызвал скорую? Разве всех после дружеской попойки откачивают врачи? Где Кристина? Ну, не могла она по пьяни на меня обидеться… Наверняка, она мне отвечала, просто я этого не помню. Почему Гущин строит из себя обиженного? Кристина ему не жена, чтобы из-за моих нетрезвых слов обижаться.

Когда мы остановились у офиса, не выходя из машины, я почти закричала:

— Ну что?! Что происходит?!

— А что происходит? — и опять нет комичности на его лице…

— Я тебя спрашиваю, что не так?! Не можешь ты из-за Кристины на меня дуться!

— А ты меня знаешь? — его одна бровь приподнялась. — Ты знаешь мои вкусы, предпочтения… Ты знаешь, какие мне девушки нравятся?

Вот теперь я была ни в чем не уверена. Если у него с Кристиной был роман, а из его квартиры я видела выходивших красавиц… Да Гущин — демон!

Не удивлюсь, если он работает на ФСБ, и его досье выдуманное.

— Я? — предположила я.

Раз уж говорил о женитьбе, то почему бы ему нравились не такие, как я?

— Не путай две разные вещи: ощущать некие чувства к человеку или когда нравится смотреть на человека. Ты далеко не модель и сутулишься часто, — Гущин, нагнувшись ко мне, открыл дверь машины. — Тебе пора.

— Я не пойду в офис! — заявила я.

— Не иди, но твой Мишенька-малышенька надуется и зарплату зажмет.

— Почему я должна идти в офис, когда я на больничном?!

— Потому что ты — охрана несознательная, в отсутствие хозяина с подругой нажралась и на рабочее место не явилась, — ответил Гущин.

— Как он обо всем узнал? Ты ему разболтал?! — разозлилась я на Гущина.

Гущин удивленно на меня взглянул:

— Ну ты, мать, даешь! Сама его послала к чертям собачьим, потом полночи названивала и умоляла не спать со свиньями и забрать тебя домой. Вик, ты вспомни, что вчера курила. Или какой бекон на закуску переела, чтобы я Высоковского предупредил. А то наешься и хозяина, как хряка, на сало пустишь.

***

Как выяснилось позже, на работу мне вовсе не надо было ехать. Это Гущин решил надо мной поиздеваться или к совести моей воззвать… И, выпив простую воду, еле нацепивши на себя одежду, я вывалилась на улицу.

Первая изморозь, словно пробуждала и очищала мозг. На улице дышалось намного легче. Гущин завел свою тачку и выглянул, чтобы дать мне понять — едем. Но в мои планы офис не входил. Я вспомнила о Жене, секретарше Павла. И в машине сразу Гущину сказала:

— Едем на Большую Никольскую к бывшей секретарше.

Гущин посмотрел на меня исподлобья:

— А ты уверена, что я хочу в Москву ехать, что у меня других дел нет?

Я обомлела и все слова забыла разом. Честно, я настолько привыкла, что Гущин везде ходил за мной, что у меня даже мыслей никогда не появлялось о его личных планах….

— Но… Это же… по делу Троянского коня! — вспомнила я.

— Почему именно сегодня? — Сергей завел машину, и мы куда-то поехали. У меня сжалось сердце, когда я вспомнила вчерашнюю ночь, и честно ответила:

— Сам знаешь. После всего, что я ему наговорила, Высоковский меня уволит без зарплаты и выходного пособия. Надо сейчас действовать.

— Аргументативно, — ответил Гущин.

И всю дорогу молчал. Даже любимого Сердюка не включил!

Вдруг заиграла музыка из моего кармана «Уходи, дверь закрой! У меня теперь другой…».

Я не сразу сообразила, что это мой новый рингтон на вызов Высоковского. Я увидела на экране «большая сволочь и сноб» и, закрыв глаза, отключила громкость. В голове сразу вспомнилось, как я подбирала музыку, хотя Гущин на его звонок и так поставил подходящую песню «Пошлю его на небо за звёздочкой»… После всего, что начала вспоминать, я просто панически боялась встречи с Михаилом, а уж говорить с ним по телефону…

Гущин оглянулся на меня и заржал.

— Что?! — разозлилась я на него. — Не хочу, чтобы он меня сейчас уволил…

— Я молчу. Можешь вообще от него прятаться до пенсии. Офис большой, территория его дома тоже не маленькая… — тут зазвонил его мобильник, издавая звуки скорой помощи. Сергей взял трубку:

— А ты? Да все нормально. Строит из себя невинную девственницу. Сейчас сидит и краснеет…

— Ты с кем говоришь?! — что-то мне подсказывало, это звонок от Михаила.

— Слышишь, голос прорезался? Я ее не кормил и не поил, сам понимаешь, она теперь бешеная. Так что, отключаюсь, пока не убила.

Гущин так и не дал мне трубку, хотя я пыталась отобрать и вырубить телефон.

— Зачем ты влез?! — с обидой восликнула я.

Но Сергей посмотрел на меня серьезно и сказал:

— Вика, давай проясним ситуацию. Ты можешь, сколько хочешь, прятаться от своего мальчиша-убитого братиши, но я на него тоже работаю. И в отличие от тебя скрываться не собираюсь. Он беспокоился, я ему сказал, что откачал алкаша и везу в столицу. Пусть помечтает, что ты на работе к вечеру появишься…

Мне было смешно и горько. После этого Гущин снова замолчал, а я пыталась вспомнить почему.

Евгения жила в обычном районе со старыми добрыми панельными домами. И, видимо, в неблагополучном. Подъезды — немытые, обшарпанные, даже домофоны не работали. Гущин не пошел со мной и не стал проситься, а я думала почему? С чего он так переменился? Я же не изменила ему с Высоковским, а, наоборот, поругалась…

Вместо Евгении мне дверь открыла какая-то девушка в теплой пижаме и хмуро посмотрела не меня.

— Я из офиса Павла Высоковского. Меня зовут Вика.

— Еще одна обманутая пассия! — голос у нее был прокуренный и низкий.

— Нет-нет! Я не пассия. Вы Евгения?

— Я? Да Бог с тобой! — усмехнулась она, а потом грубо спросила. — Чего надо? Женьку решила шантажировать?! Вот! — показала она фигу. — Видела?!