В старом свете - Владимир Владмели

– Согласна.

Профессор поставил отметку и протянул зачётку Рае.

– Большое спасибо, вы даже не представляете, как вы меня выручили.

– Представляю, – возразил он и на его лице опять появилось подобие улыбки. Казалось, он прекрасно понимал, что плач Елены Борисовны был записан на плёнку, а когда Рая вошла в аудиторию и прочла вопрос, её муж включил портативный магнитофон на полную громкость.

* * *

Борис перевёл взгляд с жены на дочь и улыбнулся. Лена улыбнулась в ответ. А может быть, ему это только показалось. Хотя чего же ей не улыбаться. Наверное, ей снятся цветные игрушки и она отдыхает перед тем, как начать новый день своей пока ещё беззаботной жизни. Ей не надо вставать по звонку и спешить на работу, не надо думать о том, сколько осталось до семи утра и успеет ли она ещё хоть немного поспать. Вот он думает и, чтобы не волноваться понапрасну, уже давно ставит будильник циферблатом к стенке. После появления дочери день его начинался с того, что он ходил на молочную кухню за детским питанием, затем полусонный уезжал на работу, по дороге домой иногда выстаивал очередь за продуктами, а вернувшись, стирал пелёнки и убирал квартиру. Особенно его изводила уборка дома. Жена и тёща были помешаны на чистоте. Они считали, что все болезни от грязи и эксплуатировали его бесплатный труд. Рая, правда, утверждала, что его труд вовсе не бесплатный и найдётся много желающих получать за этот труд то, что получает он. Наверное, так оно и было, но Боря в отчаянии видел, что ничего не успевает. Он почти забросил занятия спортом, а его организм требовал физической нагрузки и, чтобы хоть как-то поддерживать форму, он иногда бегал по утрам и занимался с чучелом. Правда, чучело было воображаемым, потому что настоящее ставить было некуда. Бегал же он только если после очередной смены пелёнок ему не удавалось заснуть. Почувствовав, что сегодня будет именно такой день, он встал, одел тренировочный костюм и вышел на улицу. Холодный утренний воздух взбодрил его, он наскоро размялся и побежал. Ноги сами несли его по знакомым дорожкам парка, а мысли также по знакомым маршрутам неслись, перескакивая с одной на другую.

Он не представлял себе, как люди имеют по нескольку детей. Как его собственные родители смогли воспитать его без бабушек и дедушек, без горячей воды и центрального отопления. Его мама работала в поликлинике и на скорой, а инвалид-отец, в добавок к функциям домработницы, раз в неделю ездил за продуктовыми заказами для ветеранов Войны. Родители получили квартиру, только когда ему исполнилось пять лет и основные трудности были уже позади. До этого они жили в доме, где нужно было топить печку.

А у него есть все и теща в придачу. Правда, за помощь она пьёт его кровь, но тут уж ничего не поделаешь, другой платы она не принимает. И ладно бы только это, а то из-за своих глупых предрассудков она не позволила ему договориться с бабой Нюрой, хотя та явно предлагала свои услуги. Встретив как-то Бориса, баба Нюра спросила, скоро ли Рая собирается рожать.

– Если вы будете сидеть с моим ребёнком, я уговорю её сделать это прямо завтра, – ответил он.

Боря рассчитывал, что жена и тёща ухватятся за предложение бабы Нюры, но Нина Михайловна безапелляционно заявила, что по народным приметам ничего нельзя делать заранее и потребовала, чтобы Борис до рождения ребёнка ни с кем не договаривался. Ни Лев Абрамович ни Рая не хотели с ней спорить и в течении нескольких дней он сражался один, но силы были слишком неравны и битву он проиграл. Несмотря на то, что товарищи Нины Михайловны по партии называли религию опиумом для народа, а приметы – пережитками капитализма, она сама ни за что не хотела эти пережитки нарушать. В конце концов, Боря сдался и, встретив Муханова, пожаловался ему на упрямство тёщи.

– Но ведь Рая только на пятом месяце, – сказал тот, – всё равно договариваться ещёрано.

– Ничего не рано, бабу Нюру могут увести в любой момент.

– Неужели она такая незаменимая?

– Конечно, родители всех её предыдущих воспитанников отзывались о ней только в превосходной степени.

– Даже те, которые живут на втором этаже? – спросил Володя, вспомнив, как его друг познакомился с нянькой.

– Те особенно.

– Ладно, не расстраивайся, всё ещё может измениться.

Что-то Боре не понравилось в интонации друга и он уже жалел, что поделился с ним своими неприятностями. В последнее время ребята виделись редко и он только сейчас вспомнил, что жена Муханова тоже беременна и значит Володя его прямой конкурент, а уж он-то не посмотрит ни какие приметы и после таких рекомендаций наверняка захочет заполучить бабу Нюру. Значит, нужно его опередить.

Несколько дней Боря искал предлог, чтобы зайти к бабе Нюре, но, не придумав ничего лучшего, взял дефицитные продукты и позвонил в её дверь. Она предложила ему чаю и стала рассказывать про своих внуков. Он внимательно слушал, а потом сказал что принёс ей продукты из заказа. Сама она была очень непривередлива и могла ограничиться малым, но ей наверняка доставляло удовольствие баловать внуков и белой рыбой и красной икрой.

– Я не могу это принять, Боря, – покачала она головой, – я уже обещала Володе сидеть с его ребёнком.

– Что же вы меня не подождали?! – в отчаянии воскликнул он.

– Я ждала, – ответила она, – но ты мне так ничего и не ответил. Наверное, твои женщины были против.

– Это тёща, она боялась договариваться о чём бы то ни было до рождения ребёнка. Говорила, что это плохая примета.

– Может, она и права, кто знает.

– Э-эх, – только и сказал Боря. По собственной глупости он потерял самую лучшую няньку в округе. Сначала не смог переубедить тёщу, затем растрепал всё Муханову, а, в довершение всего, несколько дней раздумывал над сакральным вопросом, что делать.

* * *

Когда Борис сказал Старкову, что опять собирается в аспирантуру, тот предложил прогуляться по коридору. Убедившись, что их никто не мог услышать, заведующий лабораторией сказал:

– Боря, ты, наверное, знаешь, что сейчас представителям твоей национальности особенно трудно устроиться на работу.

– В этом плане ничего не изменилось с царских времён, – ответил Коган.

– Изменилось. Официально в нашей стране все народы равны, но поскольку теперь евреям разрешили эмигрировать, в отношении них существует правило трёх «не»: не принимать, не увольнять, не повышать. Я пытался сделать тебя руководителем группы и почти уломал нашего общего друга Тураева, но вчера Рудик Брускин попросил характеристику в ОВИР.

– Не может быть!

– Не прикидывайся, Боря, вы же с ним друзья и он наверняка тебя предупредил, но это неважно. Важно то, что теперь в руках товарища Тураева очень сильный козырь и он непременно им воспользуется. Я предлагаю тебе переждать, а как только всё уляжется, помогу поступить в аспирантуру.

– Я уже и так пропустил туда всех желающих.

– Раньше ты сам не особенно рвался, а после того, как ты начал учить английский, я вообще решил, что ты собираешься уезжать.