Жуткий король - Уилльям Риттер

– Отец Графтон тоже говорил, что копье было разрушено и восстановлено, – вспомнил Джекаби.

– Но фот что интерефно, – продолжил Надд. – Кофье-то – оно до фих фор фущефтфует, только оно не кофье. Ферекофанное ф небольшой меч. Назыфаетфя «черный клинок».

Я чуть не задохнулась.

– Вы сказали, «черный клинок»?

И посмотрела на Хатун, которая беззаботно завязывала узел на кончике пряжи, очевидно, довольная тем, что связала, чем бы это ни было. Больше всего эта штуковина походила на чуть менее растрепанный комок разноцветных шерстяных нитей. После этого она положила ледоруб и спицу обратно в свою потрепанную сумку.

– Агафь. Это изфефтная легенда фреди кузнецоф ф нижних землях.

Мы с Джекаби переглянулись.

– Так эта никси, будь она неладна, все это время носила с собой черный клинок! – Джекаби хлопнул ладонью по столу. – Мы тут с ног сбиваемся в бесплодных поисках, а один из инструментов Хавгана уже у нас под рукой! Неудивительно, что Жуткий король так разбушевался! Мы не просто взяли в плен его дочь – мы приблизились к нему на один шаг, даже не зная, куда идем!

Расталкивая друг друга локтями, мы устремились по узкому коридору к выходу из библиотеки. Возглавлял шествие Джекаби. Распахнув дверь, он едва не налетел на стоявшую снаружи женщину в синей одежде, со светло-медовыми волосами и с шрамом цвета слоновой кости на щеке.

– Сериф? – удивился он, восстановив равновесие. – Что вы делаете тут… на земле?

– Мой повелитель, Араун, потребовал представить ему доклад о ваших успехах, – холодно ответила она, – или неудачах и поручил это задание мне. Меня впустила ваша утка.

– Вы пришли как нельзя кстати! – в искреннем возбуждении воскликнул Джекаби, отчего уголок губ Сериф у шрама чуть дернулся в улыбке. – Потому что пока у вашего повелителя Арауна пропадают орудия Хавгана, у нас они появляются! Мы нашли копье! Джекаби промчался мимо нее к своему кабинету, остальные поспешили за ним. Там, на книжной полке, где детектив оставил его… черного клинка Морвен Финстерн не было. Полка была пуста. Меч исчез.

– Меч… копье… – забормотал Джекаби.

– Копье сжимает руку, – послышался высокий голосок.

Все перевели взгляд на невзрачный меховой комок, сидящий на уголке книжной полки. Двойнец казался не более устрашающим, чем вареная картошка, но при взгляде на него я почему-то невольно поежилась.

– Вы заключили союз с двойнецом? – Сериф положила ладонь на рукоять своего меча, напрягаясь всем телом и готовясь сделать выпад. – Так на чьей вы стороне? – требовательно спросила она.

Джекаби поднял руку, призывая к спокойствию.

– Это не союз. Это… – Джекаби повернулся обратно к полке, на которой сидела маленькая фигурка. – Я не уверен, как именно это назвать. «Копье сжимает руку». Ты уже так говорил.

– Это из древней поэмы, – кивнул двойнец.

– Я знаю, – проворчала Сериф. – Говорят, ее написал сам Хавган.

– Он не писал ее, – возразил маленький фэйри. – Король никогда не утруждал себя сочинением стихов, но они ему нравились. Скорее всего, поэму написал его менестрель Пуге. Он-то никогда за словом в карман не лез.

– Не сомневаюсь. Так где же мой клинок? – спросил Джекаби.

– Он теперь твой? – вздохнул двойнец. – Жаль.

– А я что гофорил? – взорвался Надд. – Никогда не доферяйте дфойнецу! Где тфоя фолофина, а? Уже ф фути, нефет клинок Жуткому королю?

– Она мертва, – ровным голосом произнес двойнец.

– Его половина? – не поняла я.

– У двойнеца всегда есть половина, – подтвердила Сериф. – Они рождаются вместе, связанными друг с другом.

– Фотому они так и назыфаютфя, – добавил Надд. – Их ффегда быфает дфое, никогда фо одному. Не ферю я ему ни на грош. Дфойнецы фрофто так не умирают. Не фоодиночке. И фообще они фочти беффмертны, агафь.

– Это верно, – согласился двойнец.

– Тогда как она префтафилась?

Двойнец окинул Надда пустым взглядом. Не таким пустым, каким бывает шелуха желудя, а таким, каким бывает колодец, в который кидают камешек, чтобы узнать глубину, но звук удара о дно так и не раздается.

– Она отдала свою жизнь ради нашего самого достопочтенного правителя, – наконец проговорил двойнец. – Она верила в него. Я верил в него. Она и так ему много отдала до этого. Он нуждался в большей силе, и поэтому она дала ему силу. Она создала символы, чтобы сконцентрировать его волю и направить его мощь.

– Символы? – переспросил Джекаби.

– Корона, черная как ночь. Копье, черное как смоль.

У меня на шее зашевелились волоски.

– Но их оказалось недостаточно. В конце концов она отдала себя.

– Ты, – я невольно отшатнулась от него, – служишь Жуткому королю?

– Так и знал! – Надд прыгнул к шкафу и хлопнул рукой по мгновенно опустевшей полке, которая рухнула под ним.

Вождь гоблинов сорвался вниз, на другую полку, которая тоже не выдержала его веса и проломилась, осыпая его бумагами и безделушками. Цилиндр покатился по полу.

– Нет, мы следовали за Хавганом, – произнес спокойный голос за нашими спинами. Мы повернулись. Двойнец сидел скрестив ноги на массивном сейфе Джекаби. – Мы создали Жуткого короля.

– Объясни, – потребовал Джекаби. – Как это вы создали Жуткого короля?

Двойнец только слегка склонил голову, как бы без особого интереса прислушиваясь к вопросу.

– Это величайшая жертва, на которую они способны, – вставила Сериф. – Они могут жить практически вечно, но могут и отдать свою жизнь другому существу.

– Когда мы прекращаем существование, – пояснил двойнец, кивнув, – то для того, чтобы ценная жизнь горела ярче или чтобы возгорелось пламя той, которая была потушена раньше времени.

– Вы можете воскрешать мертвых? – приподнял бровь Джекаби.

– Можем, – кивнул двойнец. – И не тем нелепым образом, свидетелем которого вы были недавно. Мы вливаем настоящую жизненную силу в тело, ум и душу. Такова наша наивысшая жертва. Наш величайший дар.

Вдруг перед глазами у меня замельтешило, я увидела, как меч Сериф разрубает воздух там, где секунду назад был двойнец. Я моргнула.

Щеки мои почувствовали холод ночи, ботинки погрузились в мягкую почву. Я охнула. Меч Сериф разрубил надвое куст азалии, а сама она упала в траву. Остальные тоже охали или восклицали от изумления, оглядываясь по сторонам.

Двойнец перенес нас, никоим образом не навредив, в сад за окнами кабинета. Маленькое мохнатое существо запрыгнуло на подоконник и посмотрело на нас из-за стекла.

– Скоро все будет иначе. – Голос двойнеца звучал глухо, но я слышала его отчетливо, как если бы он говорил прямо мне в ухо. – Война многое меняет.