Дурная кровь - Джон Каррейру

Кент рассказал обо всем этом Элизабет, рассчитывая, что она отнесется с пониманием, но жестоко ошибся: она пришла в ярость. И Элизабет, и Санни нашли в работе над фонарями конфликт интересов и потребовали передачи патента компании. Соглашаясь на работу в «Теранос», Кент подписывал бумаги, в которых говорилось, что вся интеллектуальная собственность, создаваемая им в процессе работы на компанию, принадлежит ей. Кент возразил, что работал над своим проектом исключительно в свободное время и не нарушил условия контракта. Кроме того, он не мог понять, как разработка велосипедных фонарей могла угрожать интересам производителя оборудования для анализов крови. Но Элизабет и Санни не отступали, совещание за совещанием они пытались заставить его отказаться от патента. Чтобы усилить давление, на некоторые из совещаний они приглашали нового старшего юриста «Теранос» Дэвида Дойла.

Наблюдая за разворачивающимся противостоянием, Грег решил, что дело не в самом патенте, а в желании Элизабет и Санни любой ценой наказать Кента за то, что показалось им предательством интересов компании. Элизабет ждала от сотрудников безоговорочной преданности и абсолютной и полной отдачи, особенно от занимавших такие ответственные должности, как у Кента. А он не только не отдал всего себя «Теранос», но еще имел наглость заниматься собственным проектом и, вероятно, именно поэтому не проводил на работе все выходные, как того хотела Элизабет. Для нее это было предательством. В конце концов стороны пришли к шаткому компромиссу: Кент отправляется в бессрочный неоплачиваемый отпуск на время, которое ему потребуется, чтобы запустить свой проект. Когда он закончит развлекаться со своими фонариками, можно будет поговорить, на каких условиях возможно, и возможно ли вообще, его возвращение в «Теранос».

Уход Кента поверг Элизабет в мрачное расположение духа. Грег и его коллеги должны были теперь работать больше, чтобы восполнить потерю руководителя. Кроме того, в поведении Элизабет и Санни начала проявляться изрядная напряженность. Создавалось ощущение, что они давят на инженерный отдел, чтобы тот выдал результат к определенному сроку, но что это за срок и какой нужен результат — не говорили. Очевидно было, что они что-то обещали партнерам, но неясно, что и кому.

И по мере того, как Элизабет зверела от медленных темпов разработки «миниЛаба», на Грега выливалось все больше ее недовольства. Она завела привычку начинать еженедельные совещания с инженерами с того, что долго и пристально смотрела на Грега, не произнося ни слова. Чтобы хоть как-то растопить лед, тот обычно вежливо здоровался и интересовался, как у нее дела. Кроме того, он начал вести подробные записи всего, что говорилось на совещаниях, с пометками, до чего договорились и какие цели поставили, чтобы на последующих встречах можно было вернуться к фактам, не скатываясь в эмоциональное обсуждение.

Несколько раз Элизабет спускалась из кабинета вниз к инженерам и молча стояла у Грега над душой. Тот приветствовал ее кивком и продолжал работать, не произнося ни слова. Грег чувствовал, что Элизабет нужно показать, кто здесь главный, но твердо решил не придавать этому большого значения.

Однажды она вызвала его в кабинет и сообщила, что чувствует, как от Грега исходят волны цинизма. Подумав некоторое время, не сказать ли ей правду, что так оно и есть, Грег решил в этот раз скрыть свое растущее разочарование и обойтись отговоркой: его расстроил отказ Санни принять в штат нескольких очень многообещающих инженеров, работа которых могла бы сильно помочь компании. Элизабет в это явно поверила и, очевидно, подуспо-коилась. «Не держи это в себе в следующий раз», — сказала она.

Как-то вечером в декабре 2011 года сотрудники «Теранос», которых было уже больше сотни, погрузились в автобусы и отправились на винодельню Thomas Fogarty в Вудсайде — новое любимое место Элизабет для проведения корпоративов. Здание винодельни и примыкавшие к нему строения для проведения мероприятий стояли на сваях на склоне холма. С террасы и из окон открывались потрясающие виды на виноградники и на долину.

Поводом для выезда стала ежегодная вечеринка на Рождество. Элизабет собрала потягивающих коктейли сотрудников в главном зале и произнесла речь.

«“МиниЛаб” — важнейший прибор в истории человечества. Если вы в это не верите — вам не место в “Теранос”, — начала она, пристальным взглядом окидывая подчиненных. — И каждый должен работать на пределе человеческих возможностей, чтобы воплотить наши задачи в жизнь».

Трей, друг Грега из НАСА, тихонечко толкнул того локтем, и они обменялись понимающими взглядами. Эти слова ярко подтвердили результат их диванного психоанализа личности Элизабет — она считала себя исторической личностью, новоявленной Марией Кюри, не меньше.

Через полтора месяца в той же винодельне отмечали заключение сделки с Safeway. Собравшиеся на открытой террасе сотрудники сорок пять минут выслушивали напутствия Элизабет, которая вещала, как генерал Паттон перед солдатами накануне высадки в Нормандии. «Посмотрите на долину у ваших ног, — говорила Элизабет. — Скоро вся Кремниевая долина будет точно так же лежать у ног нашей компании, потому что мы будем безоговорочным лидером!» Завершила речь она самоуверенным: «Я не остановлюсь ни перед чем и не боюсь ничего!» Добавив после выверенной паузы: «Кроме разве что иголок».

К этому моменту Грег уже все для себя решил и планировал остаться в компании не больше чем на два месяца, чтобы срок работы достиг одного года и он мог воспользоваться правами на акции. Недавно ему пришлось представлять «Теранос» на ярмарке вакансий в своей альма-матер в Джорджии, и Грег понял, что у него нет сил агитировать молодежь за работу в компании. Вместо этого он с жаром рассказывал об общих перспективах трудоустройства в Кремниевой долине.

Серьезную проблему представляло нежелание Элизабет и Санни понять разницу между прототипом и продуктом, готовым к коммерческому использованию. «Мини-Лаб» в том виде, в котором его создали Кент и Грег, был именно прототипом, не более. Его нужно было вдумчиво испытывать, выявлять недостатки и устранять их. На все это нужно было время. Много времени. Большинство приборов серьезных компаний проходили до трех циклов «проект—прототип—доработка», прежде чем выпускались на рынок. Но Санни уже заказывал детали и материалы для производства сотни «миниЛабов» на основании первого прототипа, который так и не прошел полного цикла испытаний. Это как если бы построил первый самолет и без всяких летных испытаний объявил пассажирам: «Залезайте, полетели!»

Многократное тестирование нужно было в том числе для того, чтобы решить вопрос с температурой. Такое количество сложных электронных и механических компонентов в таком малом пространстве делали теплообмен и температуру внутри совершенно непредсказуемыми, что влияло на химию процесса и на общую производительность системы. Санни явно считал, что достаточно засунуть все приборы в один корпус и включить, чтобы все замечательно работало. К сожалению, реальность значительно отличалась от его желаний.

Однажды он затащил Грега и его коллегу, пожилого инженера Тома Бруметта, в свой кабинет с прозрачными стенами и принялся допытываться, вкладывают ли они всю душу в работу. Грег гордился тем, что никто не мог вывести его из себя, но Санни это удалось. Грег уперся кулаками в стол Санни и, нависнув над начальником, прорычал: «Да мы скоро сдохнем тут, так мы выкладываемся!»