Речные заводи. Том 1 - Ши Найань

Лю тотчас же отдал распоряжение приготовить носилки. В одни усадил он Лу Чжи-шэня, туда же положили его вещи: узел, посох и кинжал. Сам он уселся в другие носилки. Ли Чжун вскочил на лошадь, и все тронулись в путь. К рассвету они были на вершине горы.

Прибыв к месту, Лу Чжи-шэнь со старым Лю вылезли из носилок. Ли Чжун спешился и пригласил Лу Чжи-шэня и Лю войти в стан. Здесь он провел их в самое лучшее помещение, где все они и уселись. Ли Чжун послал людей позвать Чжоу Туна. Увидев монаха, Чжоу Тун пришел в ярость.

– Дорогой брат мой, – воскликнул он, – ты не только не отомстил за меня, но еще и пригласил к нам сюда моего врага и усадил его на почетное место!

– А знаешь ли ты, кто этот монах, брат мой? – спросил его Ли Чжун.

– Если бы мы были знакомы, то он уж наверное не избил бы меня, – сказал на это Чжоу Тун.

– Этот монах, – смеясь, продолжал Ли Чжун, – тот самый богатырь, который тремя ударами кулака насмерть уложил мясника и о котором я тебе не раз рассказывал.

– Вот так-так! – только и мог воскликнуть Чжоу Тун, потихоньку ощупывая свою голову. Затем он обернулся к Лу Чжи-шэню и низко поклонился ему. Лу Чжи-шэнь, вежливо ответив на его поклон, произнес:

– Ты уж прости меня за неучтивость.

После этого они втроем уселись, а старик Лю остался стоять в сторонке, и Лу Чжи-шэнь начал следующую речь:

– Послушай меня, брат Чжоу! Своим сватовством к почтенному Лю ты допустил ошибку. У него единственная дочь, которая оберегает его старость, а после его смерти будет возжигать свечи перед табличками предков и заботиться о доме. Если ты увезешь ее, то оставишь старика одиноким. Сам он боялся тебя и не смел, конечно, высказать все это. Но ты послушайся моего совета: откажись от этой невесты. Ты можешь выбрать себе другую, не хуже. Золото и шелк, которые ты преподнес в качестве свадебных подарков, мы привезли обратно. Что ты думаешь по этому поводу?

– Брат мой, я готов во всем следовать твоему совету, – отвечал Чжоу, – и после нашего разговора не осмелюсь даже и приблизиться к дому старого Лю.

– Когда достойный муж совершает какой-нибудь поступок или принимает решение, то он не должен менять его, – сказал Лу Чжи-шэнь.

В знак клятвенного обещания Чжоу Тун переломил пополам стрелу. Старик Лю почтительно поблагодарил его за великодушное решение, отдал обратно свадебные подарки – золото и шелк – и вернулся в свое поместье.

Тем временем Ли Чжун и Чжоу Тун распорядились зарезать коров и лошадей и приготовить все для пиршества. В течение нескольких дней они всячески ухаживали за своим гостем, водили его по горам и показывали ему окрестности. И действительно, на горе Таохуа было на что посмотреть! Хребты ее были высоки и неприступны, ниспадая отвесными обрывами; к стану вела одна-единственная дорога; склоны были покрыты буйными зарослями. Осмотрев местность, Лу Чжи-шэнь сказал:

– Да, место здесь поистине неприступно!

Прожив в укрепленном стане несколько дней, Лу Чжи-шэнь увидел, что его хозяева не такие уж радушные люди. Во всем проявлялась их скаредность, и он решил отправиться дальше. Главари настойчиво удерживали его и уговаривали остаться с ними, но он твердо стоял на своем.

– Ведь я отрешился от мира и постригся в монахи, – говорил он, – как же я могу заниматься разбоем?

– Ну, если уж ты, брат, в самом деле не хочешь оставаться с нами и решил уйти от нас, – сказали ему Ли Чжун и Чжоу Тун, – то завтра мы отправимся за добычей и все, что нам в этот раз удастся достать, отдадим тебе.

На следующий день в разбойничьем стане принялись резать баранов и свиней для прощального пиршества. На больших столах расставили богатую посуду из золота и серебра. Перед самым началом пира вдруг появился один из дозорных и сообщил, что у подножья горы показались две повозки, которые сопровождает десяток стражников. Ли Чжун и Чжоу Тун тотчас же собрали своих людей и, оставив двух человек обслуживать Лу Чжи-шэня, выступили в поход. Перед тем как покинуть стан, они сказали Лу Чжи-шэню:

– Брат наш, мы отправляемся на дело, а ты пока угощайся сам. Всю нашу добычу мы подарим тебе.

Оставшись один, Лу Чжи-шэнь стал раздумывать. «Какие скряги! – говорил он себе. – Сколько у них здесь золота и серебра, но они и не подумали подарить мне что-нибудь из этих вещей. Чтобы сделать мне подарок, они решили ограбить других. Нечего сказать, хорошо проявлять свои добрые чувства за чужой счет. Ну, проучу же я вас, мерзавцев, – решил он, – будете меня помнить!»

Лу Чжи-шэнь приказал оставшимся с ним прислужникам подать вино и мясо и принялся за еду. После двух чаш вина он неожиданно вскочил на ноги, ударами кулаков свалил обоих разбойников и, сняв пояс, связал их вместе и заткнул им рты зелеными плодами дикого ореха24. После этого Лу Чжи-шэнь выбросил из своего узла все, что не имело особой ценности, собрал со стола золотую и серебряную посуду, смял ее, чтобы она занимала поменьше места, и засунул в свой узел. Положив за пазуху письмо настоятеля, он прицепил к поясу кинжал, взял в руки посох и взвалил узел на плечи. Выйдя из стана, Лу Чжи-шэнь огляделся по сторонам. Вокруг были только скалы и обрывы. «Если я пойду отсюда по дороге, – подумал он, – то обязательно столкнусь с этими негодяями. Спущусь-ка я лучше по этим зарослям». Недолго думая, он сунул кинжал в узел и сбросил узел вниз, а за узлом полетел и посох. Вслед за тем он сам с шумом и треском скатился по заросшему кустарником крутому склону горы и остался целым и невредимым. Проворно вскочив на ноги и отряхнувшись, он отыскал свой узел, прицепил к поясу кинжал, схватил посох и пустился в путь.

Тем временем Ли Чжун и Чжоу Тун, спустившись с горы, увидели две повозки и охрану, о которой им донесли. Вся охрана была вооружена. Подняв свои пики, разбойники кинулись вперед, издавая боевой клич.

– Эй вы! Торговцы! – кричали они. – Если у вас есть голова на плечах, давайте выкуп!

Один из путников отделился от своих и, размахивая мечом, бросился на Ли Чжуна. Они схватывались несколько раз, то съезжаясь, то разъезжаясь, но не могли одолеть друг друга. Тогда Чжоу Тун пришел в ярость и тоже ринулся вперед, за ним бросились и все остальные. Путники не выдержали этого натиска и обратились