Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить? - Дэйв Эггерс

причины считать, что он как-то по-новому вооружается?

– Вы это в каком смысле?

– Он хоть раз сказал вам: «Теперь у меня в руках граната», – или что-нибудь вроде?

– Нет, не говорил.

– Он не соорудил себе ни пушку, ни ядерную боеголовку?

– Нет.

– Поэтому вы по-прежнему считаете, что по своему цоколю расхаживает парень с ножом. И он один.

– Да. Но мы не знали, вооружился ли он чем-нибудь еще. Мать сказала, что имеется возможность того, что он там внизу у себя прячет пистолет.

– Она видела у него пистолет?

– Нет.

– У нее в доме был пистолет, которым он бы мог воспользоваться?

– Наверное, нет.

– Поэтому у вас нет веской причины считать, что он как-то обзавелся пистолетом.

– Прямых улик нет, да.

– Что происходит дальше?

– Ну, в какой-то момент – я бы решил, где-то через час – он сказал, что выходит через парадную дверь.

– Так.

– Поэтому мы отправляем к парадной двери подкрепление.

– Сколько человек собралось у парадной двери?

– Я бы сказал – двенадцать стражей правопорядка.

– И вы там тоже были?

– Был.

– Ладно. Восемь спецназовцев у парадной двери, и вы с тремя обычными полицейскими из Марвью?

– Да.

– Ладно. А кто в этот момент охраняет задний двор?

– Два спецназовца.

– И что было потом?

– Мы несколько минут ждем у входной двери и не наблюдаем никаких признаков того, что он намерен выйти. Затем один спецназовец с заднего двора сообщает, что он только что вылез из одного цокольного окна.

– Значит, входная дверь была уловкой.

– Так мы это и поняли.

– В общем, он вылезает в заднее окно. И что потом? Куда он идет?

– Казалось, он пытается сбежать через задний двор. Направлялся к забору в глубине двора. Нам пришлось допустить, что он намерен перепрыгнуть через забор и скрыться через соседний участок. Поэтому спецназовец его увидел и велел остановиться.

– И он подчинился?

– Подчинился. Остановился, повернулся – и вот тогда-то сотрудник увидел, что у него по-прежнему в руках нож.

– Тот же самый нож.

– Да.

– Напомните мне, насколько велик был тот нож. Какой разновидности?

– То был восьмидюймовый кухонный нож.

– Типа того, каким что, стейки резать?

– Да, стейк, индейку.

– Лезвие было восемь дюймов или весь нож восемь дюймов?

– Я не припомню.

– Ладно, мы оба знаем, что это был обычный нож для стейков. Такой в «Аутбэке»[20] дают. Чуть больше обычного столового.

– Не могу этого подтвердить.

– Ну а я могу. Это факт. Значит, он стоит и держит в руке нож для стейков из «Аутбэка».

– Он держал нож и не хотел его отдавать. Сотрудники потребовали, чтобы он бросил нож, но он отказался.

– И когда вы вошли на задний двор?

– Почти сразу же.

– Сколько прошло, пока все четырнадцать легавых не собрались на заднем дворе?

– Двое оставались перед домом.

– Ладно. Двенадцать вас.

– Секунд двадцать.

– Значит, через двадцать секунд после того, как он выбрался из цоколя, все двенадцать человек из вас стоят с ним на заднем дворе. И он держит нож, а вы орете ему, чтобы он его бросил.

– Так и есть.

– Где на заднем дворе он стоял?

– Он прекратил бежать у заднего забора и сделал несколько шагов обратно к дому, поэтому я бы сказал, что он посреди двора ближе к задней его части.

– Ладно. А вы, ребята, где все?

– Мы встали рядом с ним полукругом.

– Значит, вас двенадцать человек окружает его, и все с пистолетами наизготовку?

– Да.

– Вы направляете на него какой пистолет?

– Мой табельный револьвер.

– А спецназовцы?

– Полуавтоматические.

– Значит, на него направлено двенадцать стволов.

– Да.

– И чем он занят на этом этапе?

– Он размахивал ножом, угрожающе.

– Как именно? Тыкал им в сторону людей?

– Да. Тыкает и орет.

– Что он вам говорил?

– Говорил, что бессмертен, что вырежет нам глаза. Такое вот.

– Секундочку. Я не знал этой части про то, что он бессмертен. В полицейском рапорте этого не было. Расскажите мне все, что вспомните из его слов.

– Ну, там была чепуха про бессмертие. Он говорил: «Знаете, вы, парни, – просто тени». Обзывал нас тенями. Говорил, что сам он – источник света, что он солнце. Сказал, что он солнце, и его нельзя убить.

– И всё?

– Говорил нам, чтоб не подходили, а то без глаз останемся.

– Он в основном угрожал вашим глазам?

– Да. Что он вырежет нам глаза.

– Что-нибудь еще?

– Еще он говорил, что написал Библию. Процитировал какую-то строку.

– Какую строку?

– Не помню. Что-то о пропавших отцах[21].

– Он говорил вам, что убьет вас?

– Мне кажется, он говорил, что будет жить вечно. Что он – пророк.

– Он говорил, что убьет вас?

– Такого не припоминаю.

– Как далеко от него в этот миг вы стояли?

– Лично я?

– Да.

– Футах в двадцати пяти.

– Вы боялись за свою жизнь?

– Я ощущал опасность, да.

– Позвольте мне вернуться на секундочку. Что на вас в этот миг было надето?

– Только моя форма.

– Без пуленепробиваемого жилета?

– Я был в жилете, да.

– Ладно. Значит, вы в пуленепробиваемом жилете. А спецназовцы тоже в жилетах?

– Да.

– Значит, все двенадцать из вас в жилетах?

– Да.

– Ладно. Защитит ли пуленепробиваемый жилет от ножа?

– В каком смысле?

– Если я брошу нож с двадцати пяти футов, даст ли жилет ножу проткнуть вам кожу?

– Не даст. Я бы решил, что нет.

– От пули он защитит, верно? Значит, от кухонного ножа тоже.

– Да.

– Ладно. На вас был шлем?

– Не было.

– Но на спецназовцах были.

– Да.

– Значит, большинство из вас в шлемах и все в жилетах. Но вы утверждаете, что опасались за свою жизнь.

– Опасался.

– Объясните мне это, пожалуйста.

– Перед нами был вооруженный человек в каком-то психотическом состоянии. Он напал на свою мать и непредсказуемо себя вел, размахивал крупным ножом.

– Но против одного ножа было двенадцать пистолетов. А с жилетами вы по сути стояли за пуленепробиваемым стеклом.

– Жилеты – не пуленепробиваемое стекло. И не забывайте, у этого человека имелись ноги. Он мог броситься на любого из нас в любую секунду.

– И это он попытался сделать?

– Он перемещался. И какое-то время это происходило внутри определенного периметра. Но когда он подступил ближе, мы были принуждены действовать.

– Он приблизился?

– Он сделал движение в нашу сторону. Рванулся.

– Тогда-то вы и выстрелили из своего оружия.

– Да. Я выстрелил, и вся остальная команда тоже.

– Сколько пуль было в него выпущено, как показало вскрытие?

– Три.

– Но вы разве не все в него стреляли?

– Нет, лишь трое из нас выстрелили из своего оружия.

– И три пули его остановили?

– Да. Он рухнул наземь.