Рыжее знамя упрямства - Владислав Крапивин

— Блеск! — восхитился Игорь, для которого рифмотворчество казалось волшебством.

— Маленький Фонарщик — это вроде как наш бронзовый мальчик? — тихо спросил сверху Рыжик.

— Ну, конечно, — охотно признался Игорь. — Там всего много "как у нас". Даже Кро-Кро — это вроде как мы с Ксюхой в раннем детстве. Только по правде она была вредная, не то, что Крошка… Ай! Ну и локоть, как деревяшка…

Мама Нессонова приоткрыла (уже не первый раз) дверь и сообщила, что "на дворе" первый час ночи. Не пора ли кончать затянувшиеся литературные чтения?

— Рыжик-то совсем замотанный, давно спать пора.

— Не, я еще не совсем… — тихонько откликнулся Рыжик.

— Все равно пора. Ксения, ну-ка на диван…

Ксеня послушалась.

Когда она ушла, Словко шепотом спросил Игоря:

— А когда доскажешь эту историю?

— Вот как соберемся в следующий раз… Ну, давайте спать.

Спать так спать… Но Словко вдруг ощутил, что от балконной двери слишком тянет холодком. Он забрался в спальник, задернул молнию "до пупа" и закрыл глаза. И уже начал дремать, как вдруг — будто толчок. Словко очнулся, прислушался. Игорь ровно дышал, небось, уже видел сон про свои планеты. А наверху…

Словко бесшумно отдернул молнию. Тихо вылез, встал. Положил подбородок на край верхней койки. Шепнул:

— Рыжик, ты чего?

— Я… ничего… — сказал Рыжик тоже шепотом.

— Ты всхлипываешь…

— Я не всхлипываю… Я пыхтю…

Словко протянул руку. Ладонью нащупал ершистые волосы, потом щеку. Щека была мокрая.

— Рыжик, не надо… Ну, понятно, столько всего было… Но ведь прошло уже… И мама скоро вернется. Это сперва кажется, что долго ждать, а потом не успеешь оглянуться…

Рыжик всхлипнул уже не таясь.

— Мы же все с тобой… — прошептал Словко. — Ты у нас такой… такой наш барабанщик. Не плачь…

В сумерках можно говорить слова, какие трудно сказать днем. Тем более, когда печаль маленького барабанщика вдруг цапнула тебя за душу, как своя.

— Рыжик… Хочешь, принесу завтра "Принца и нищего"? Ты как-то спрашивал, а я забыл…

— Ага… хочу… Словко… а ты можешь взять меня в свой экипаж? Ну, не сейчас, а когда будет место?

— Конечно, — сразу сказал Словко, хотя за секунду до этого не думал ни о чем таком. — Конечно, возьму. Вот Игорь и Ксеня уйдут в командиры, и сразу… Будете вместе с Сережкой.

— А это ничего, что я легкий?

— Сбалансируем… Матвея Рязанцева возьмем, он увесистый…

— Тогда хорошо…

— Да. А ты больше… не пыхти, ладно?

— Ладно… — выдохнул Рыжик.

— Ну, спи..

— Ага…

Словко нащупал Рыжкину руку, сжал тихонько ладонь, ощутил ответное слабое пожатие мокрых пальцев. Шагнул назад, забрался в спальник. Прислушался. Дыхания Рыжика не было слышно, однако и всхлипов — тоже. "Как он там в лесу один-то, бедняга, пробирался…" — подумал Словко. И стало казаться, будто он — Рыжик. А лес не простой. Он из корабельных мачт разной толщины. Между мачтами — непроходимая чаща запутанного такелажа. Хорошо хотя бы, что сквозь нее светит негаснущий фонарик…

1

Проснулся Словко рано. Увидел, как дрожат на белом косяке утренние лучи, отраженные стеклами соседнего дома. Глянул на часы, которые не снял на ночь: было начало седьмого. Тихо отошла дверь, скользнул из передней в комнату Рыжик. Робкий, тощенький, в одних полосатых трусиках. Наверно, ходил в туалет. Словко сразу прикрыл глаза — будто спит. Рыжик не полез к себе на верхнюю койку. Он обошел притихшего в спальнике Словко, осторожно приоткрыл балконную дверь, "просочился" наружу.

Словко опять открыл глаза, прислушался. Игорь посапывал, а Рыжика на балконе не было слышно. Словко почему-то забеспокоился, вылез из мешка. Увидел через стекло, что Рыжик стоит, навалившись грудью на перила, ежится от утренней зябкости. Отблески лучей искрились на волосах и зайчиками сидели на плечах. Словко мягко шагнул на балкон, встал рядом с Рыжиком. Тот быстро глянул на Словко и снова стал смотреть перед собой.

С высоты третьего этажа было виден двор с гаражами и густыми кленами. Было пусто. Лишь оранжевый кот пресекал по диагонали середину двора. "Тоже Рыжик", — усмехнулся про себя Словко. Но эта усмешка не прогнала тревогу. Словко положил руку на острое Рыжкино плечо. Это было как вопрос: "Всё ли в порядке?"

Рыжик быстро глянул опять. Потерся подбородком о плечо — рядом с пальцами Словко. И вдруг сказал полушепотом:

— Думаешь, я вчера… почему так…

В этом так было признание ночных слез.

— Заскучал, да? — понимающе сказал Словко. И снова как бы впитал в себя вчерашнюю Рыжкину печаль.

— Ну… да… — тихонько признался Рыжик. — Я колесико потерял… Сперва думал: "Ну, потерял и потерял, не беда. Главное, что вернулся… Целый день так думал. А вечером… зацарапало так…

Словко сразу понял, о чем речь. Рыжик всегда носил на груди, на суровой нитке, серебристое колесико. Оловянное, наверно. Размером с рублевую денежку… Многие носили что-нибудь так, на шнурке или на цепочке. Кто крестик, а кто шестиконечную звездочку или какой-нибудь амулетик: пластмассового крабика, дырчатый камушек, монетку с корабликом… Про это не говорили. Раз носит человек, значит ему так надо… Словко понимал, что колесико связано у Рыжика с его большим колесом, которое… Которое непонятно, с чем связано. Про то колесо Рыжика больше не расспрашивали даже те, кто помог его установить. Лишь однажды Кирилл Инаков спросил на ходу:

— Рыжик, вертится та штука?

— Ага. Если раскрутишь, вертится долго-долго, — охотно отозвался Рыжик…

"Да, недаром он попросил подкручивать его, когда уезжал", — вспомнил Словко.

— В лесу обронил? — спросил он, ощущая всю горечь Рыжкиной потери.

— Не… В лесу оно было со мной, — отозвался Рыжик сипловато (уж не со слезинками ли опять?). — Я точно знаю, где. У самой дороги, напротив столба "тридцать два километра". Там такой завал из сухих деревьев. Когда начал перелезать, оно еще было со мной, а потом, в машине уже… прощупал, а его нет…

"Может, съездить туда, поискать?" — мелькнуло у Словко. Рыжик сразу догадался об этой мысли.

— Если туда и доберешься, разве найдешь? Там такой бурелом… Как иголку в сене… Теперь уж всё…

— А другого такого колесика нет? — спросил Словко. Просто не знал, что еще сказать.

— Нету… Оно было от маленькой кареты, от старинной. Ну, моделька такая. Я ее нашел на свалке, давно еще. А мама потом выбросила, когда дом от мусора чистила. Только одно колесико осталось…