Рыжее знамя упрямства - Владислав Крапивин

Титим и Гига, а за ними и остальные, вернулись к пульту. Титим нацелил палец на кнопку со словом "пуск".

— Ой, мама… — выдохнула Прошка. Раньше она никогда так не высказывалась. Прошкина мама, принцесса Лилиана Дзым-Лилейская, была знаменитой актрисой, дома почти не жила, всё на гастролях, поэтому и ждать от нее помощи не приходилось.

Нотка торопливо сунул за пазуху свирель.

Лёпа проворчал, что "все равно ничего не выйдет" и на всякий случай зажмурился.

Кролик и Крошка наоборот, широко открыли глаза и крепко взялись за руки.

Гига сжал губы и поглубже натянул колпак.

— Мы только попробуем. Чуть-чуть, — словно оправдываясь, произнес Титим. И нажал…

Почти ничего не случилось. Только на экране и правда зажглась звездная карта.

Титим оглянулся на остальных. На Гигу…

Прошка опять сказала "ой, мама", потому что Титим нацелил палец на желтую клавишу "плавный взлет".

— Может, маленьких высадить? — сумрачно предложил Лёпа (иногда он давал разумные советы).

— Не-е!.. — дружно взвыли Кро-Кро и вцепились друг в друга.

— Написано ведь, что взлет плавный , — неуверенно успокоил всех Гига.

Титим глубоко сделал глубокий вздох и нажал "плавный взлет"…

В этот момент никто не помнил, что Ковчег отрыт лишь наполовину, а то и всего на треть. Но и сам он этого, видимо не помнил. Растолкал вокруг себя землю и выбрался на поверхность, как медведь после спячки. Замер на секунду и стал бесшумно подниматься над Большим Волдырем…

4

…Конечно, Игорь все это рассказывал не так подробно, без деталей. Но Словко воспринимал события именно так . И он даже чувствовал запах травы, разрытой земли и окалины на перегретой паровой землеройке. И видел все будто на большом экране… Когда Игорь сделал перерыв, Словко помолчал полминуты, и высказался:

— Здо рово, Игореха… Только много всего… А это ведь лишь начало, да?

— Ну… да… — неохотно признался автор.

— Иго-горюшко мое… разве это сценарий? — задала здравый вопрос Ксеня. — Это роман братьев Стругацких в двух томах. Тебя Аида о чем просила? План фильма на десять минут. Как нерешительный мальчик преодолевает всякие страхи и дает отпор хулиганам. Вроде нашего старого кино "Арбузная драма", только посовременнее… А ты?

— Что придумалось, то придумалось, — пробурчал Игорь. — Я ей в сценаристы не нанимался…

— Но ты подумай, как все это снимать? — не унималась Ксеня. — Тут студия "Мосфильм" нужна и времени целый год. Столько всего! И планеты, и Ковчег… Да одна землеройка чего стоит…

— Кое-что мог бы Кинтель склепать на компьютере, он умеет, — проворчал Игорь, понимая справедливость критики.

— Игорь, а ты плюнь и сочиняй дальше, как придумывается, — от души посоветовал Словко. — Только пиши не план, а сразу как настоящую повесть. Потом напечатаем в "Кляксе". И можно на какой-нибудь литературный конкурс… А сценарий пусть Аиде клепает Аллочка . У нее теперь времени много…

Аллочка Смугина была рослая девица четырнадцати с половиной лет. В "Эспаде" состояла давно, превзошла все премудрости отрядной программы и обладала несомненными литературными талантами, печаталась даже на детской странице "Преображенских известий". Аида в ней души не чаяла. Была Аллочка и неплохим рулевым — командиром яхты, капитаном, в прошлогодних гонках заняла четвертое место. Но этим летом начались у Аллочки, по словам Корнеича, "возрастные взбрыкивания". Стала орать на матросов своего экипажа (один, десятилетний Владик Сафаров, даже ушел от нее). Несколько раз опаздывала на занятия и до объяснений не снисходила. А недавно отпустила экипаж с базы, не предупредив, чтобы прибрали судовое имущество. Корнеич сказал: "Тогда прибирай сама. Не мне же этим заниматься…" А назавтра оказалось, что рундук яхты "Гаврош" по прежнему раскрыт и в нем кавардак. Мало того, паруса валялись на полу, и даже не просто на полу, а в луже, которая натекла через прохудившуюся крышу во время ночного дождя.

Корнеич вскипел. Потом сцепил зубы, успокоился и собрал экстренный совет командиров яхт. Командиры пожали плечами и рассудили однозначно: пусть Аллочка до конца этого сезона посидит на берегу, раз ей так наплевать на свое судно. Ей бы, дуре, сказать спасибо, что пожалели за старые заслуги, не поперли из капитанов, а она побежала жаловаться к Аиде. Та прикатила на базу "качать права" насчет обиженной любимицы.

— Ты когда-нибудь видела раньше, чтобы паруса целые сутки валялись в луже? — сказал Корнеич.

Аида возразила, что это не причина, чтобы травмировать формирующийся характер девочки-тинейджера. Личность подростка дороже лавсановых тряпиц.

— Это не тряпицы, а грот и стаксель, — потемнев скулами, сказал Корнеич. — Кстати, они те самые, за которые вы с Феликсом выложили немало казенных денег.

В самом деле, пока Корнеич был в Германии, супруги Толкуновы "проявили инициативу": на спонсорские деньги заказали в мастерской областного яхт-клуба несколько гротов и стакселей — по чертежам, которые раньше использовались в отряде для самостоятельного шитья. Корнеич очень это не одобрил.

— Но ведь они гораздо лучше, чем самодельные! — не понимала Аида.

— На свете много чего "лучшего", чем самодельное, — пытался внушить ей Корнеич. — Но, когда ребята шьют сами, они постигают суть паруса. И потом чувствуют, что идут под своими собственными парусами. А так можно докатиться черт знает до чего! Очередной раз «выйдите на…» очередного добродетеля, он отстегнет деньжат, вы купите готовые пластмассовые швертботы, которые несомненно «лучше» наших фанерных… А потом, чего доброго, можно будет нанять для них профессиональные экипажи, пусть проводят морскую практику «Эспады». А вы с ребятками будете сидеть на берегу и заниматься психологическим практикумом — раскладывать мозаики из картонных квадратиков и перебрасываться разноцветными мячиками, отрабатывая координированность индивидуумов в процессе коллективного общения…

Споря насчет Аллочки, Корнеич вспомнил эту давнюю свою речь и почти дословно повторил ее. Аида с достоинством удалилась и… назначала Аллочку Смугину инструктором пресс-центра для работы в летнем лагере.

— Ну, вот пусть и пишет, что надо, — подвел сейчас итог Словко. — А ты, Игорек, жми продолжение в полном объеме… Я только не понял, где там песенки-то нужны?

— Да где-нибудь в самом начале! Когда ребята собираются, — взбодрился Игорь, почуяв Словкину поддержку.

— Щас… Вот…

почти без запинки выдал Словко. — Ну… это пока вроде черновика, потом я пошлифую…