Летун - Елена Первушина

Конечно же, они согласились. Вслед за госпожой Карис они обошли помпезное здание Университета и попали на задний двор, где в окружении куч мусора и штабелей бочек стоял убогий сарай.

– Прошу любить и жаловать, наши хоромы, – объявила госпожа Карис. – Раньше здесь была прозекторская, а теперь работаем мы. Заходите. Выглядит жутковато, но только в жутких местах и можно встретить настоящие чудеса.

Внутри сарай был заставлен лабораторными столами с колбами, пробирками и незнакомыми Янтэ приборами. Госпожа Карис задернула плотные шторы на двух маленьких тусклых окнах и велела гостям закрыть глаза.

– Теперь я закрываю дверь, – пояснила она. – Приготовились? Можно смотреть!

Янтэ и Лорин открыли глаза и ахнули.

В темноте пробирки, расставленные на столах и прибитых к стенам дощатых полках, сияли голубоватым фосфоресцирующим светом, словно крошечные призраки, решившие показаться любопытным гостям.

* * *

Долго любоваться волшебным зрелищем было невозможно – в сарае царила невыносимая духота. Поэтому Янтэ, Лори и госпожа Карис вернулись в парк и расположились на скамейке под старым деревом.

– Способность солей урана самопроизвольно испускать лучи была обнаружена несколько лет назад. Эти лучи могут воздействовать на фотопленку через черную бумагу, могут разряжать электроскоп, а следовательно, обладают зарядом. Их свойства не зависят от предварительного облучения и неизменно проявляются, когда соответствующее вещество долго выдерживают в темноте. Мы начали с измерений интенсивности излучения и установили, что она прямо пропорциональна содержанию урана в солях. Но позже оказалось, что интенсивность излучения от некоторых образцов не подчиняется этой закономерности: она значительно выше той, которую мы рассчитывали. Тут мы зашли в тупик…

– А я знаю! – перебил ее Лори. – Если я оставил на столе три монетки, а когда пришел, их стало десять, значит, в комнату заходила мама и положила мне еще!

– Точно! Ты молодец! – госпожа Карис хлопнула себя по коленке. – Ты сразу сообразил то, что мы придумывали добрых полгода. Если излучение больше, чем мы рассчитывали, значит, излучает не только уран, но и какой-то другой, еще не найденный элемент.

– И вы его нашли?

– Да, еще четыре года работы – и мы его нашли. Мы назвали его радием – лучистым, а почему так, вы сами только что видели.

Янтэ задумчиво щурила глаза, рассматривая солнечные лучи, рисовавшие огненную кайму вокруг плотных черных листьев.

– Кари, – обратилась она к подруге. – Скажите, а свет всегда одинаков?

– Что? Извините, Янтэ, не могли бы вы…

– Ну, я думаю… Когда мы зажигаем спичку… или свечу… или костер… или дрова в камине… или уголь… и свет вашего радия… и солнечный свет… и та люминесценция, которую показывали в павильоне иллюзий… это все – один и тот же свет? Он одинаковый?

– А… Вы задали очень глубокий вопрос, Янтэ. Ключевой. Я сама над ним часто думаю в последнее время. Будь вы моей студенткой, я никогда не захотела бы покусать вас. Давайте попробуем разобраться. Начнем с самого простого. Со спички. Знаете, как она устроена?

– Она состоит из головки и хвостика, – сказал Лори.

– Точно, милый. А из чего сделан хвостик?

– Из дерева.

– А головка?

– Не знаю.

– На ее поверхности тонкий слой из смеси фосфора и перекиси свинца, глубже – сера и толченое стекло. Слои соединены с деревянной основой клеем. Теперь представь себе, что ты хочешь зажечь спичку. Как ты это сделаешь?

– Вот так, – Лори подобрал с земли палочку и чиркнул ею по ладони.

– Отлично. А теперь представь, что ты стал маленьким-маленьким и сидишь верхом на спичке, когда я зажигаю ее. Что ты видишь?

– Вижу, как головка трется о стенку коробка.

– Правильно. Это происходит оттого, что я передаю мышечное усилие от своих пальцев спичке. То есть я передаю свою энергию. То же самое происходит, когда ты бросаешь мяч – ты передаешь ему часть своей энергии, и мяч летит. Вот почему, когда поиграешь в мяч, сильно устаешь.

– Но мяч не загорается.

– Верно. Но если бы ты мог точно измерить его температуру, ты увидел бы, что он немного нагрелся от трения о воздух. Точно так же нагревается от трения и головка спички. То есть энергия моих пальцев превращается в тепловую энергию. А дальше начинается волшебство. Тепло предается ближайшим частичкам фосфора, и они загораются, то есть начинают соединяться с кислородом из воздуха. Головка нагревается еще сильнее, тепло предается перекиси свинца, и в ней начинается химическая реакция с выделением кислорода. Этот дополнительный кислород реагирует с серой, в реакции выделяется дополнительная энергия, и температура еще повышается. Теперь мы добрались до хвостика. Он устроен гораздо интереснее головки. Если там были простые вещества и простейшие химические соединения, то древесина – это очень сложная органическая структура, состоящая из атомов углерода, водорода и кислорода, уложенных в красивую решетку. Но под действием энергии углерод освобождается из решетки и начинает взаимодействовать с кислородом, то есть окисляться. А следовательно, вся энергия, которая удерживала элементы в решетке, высвобождается, превращаясь в свет и тепло. Соскакивай скорее со спички, Лори! Она уже загорелась!

Лори подпрыгнул на скамейке.

– Ну вот, теперь ты снова нормального роста, и мы можем рассуждать дальше. Спичка горит. Углерод превращается… во что, Лори?

– Не знаю.

– Нет, знаешь. Во что превращается дерево, когда сгорает?

– В уголь.

– Верно. Но пока оно еще не сгорело до конца, мы можем передать его энергию еще чему-то. Чему-то, чему нужно совсем немного энергии для того, чтобы загораться. Например, чему?

– Бумаге, – предположил Лори.

– Сухой хвое, – сказала Янтэ.

– Отлично. От них мы можем поджечь более крупные ветки. Если мы сложим их вместе так, чтобы тепло концентрировалось, и одновременно так, чтобы был свободный доступ воздуха, то есть кислорода, мы можем разжечь толстые поленья или уголь. Так энергия от наших пальцев, скачкообразно нарастая на каждом этапе за счет высвобождения внутренней энергии вещества, превращается в энергию костра или очага и согревает нас, дает нам свет, готовит пищу.

– Или кипятит воду в котле, пар из которого крутит турбину, которая вращает винт корабля, – подхватила Янтэ.

– Да, да, – кивнула госпожа Карис.

– Но кто же чиркнул спичкой, чтобы зажечь солнце? – спросил Лори. – И откуда взялась энергия в ваших светящихся пробирках?

– И откуда берется энергия в наших пальцах? – присоединилась к нему Янтэ. – И что такое люминесценция?

– Вот тут, мои дорогие, я должна разочаровать вас, – улыбнулась госпожа Карис. – Я не знаю. С люминесценцией еще что-то понятно: эти вещества – тот же фосфор, они поглощают энергию из солнечного света, а позже высвобождают ее. Хотя, как именно они ее поглощают, удерживают и высвобождают, пока не ясно. А вот что касается того, что зажгло солнце, что дает силу нашим пальцам и что заставляет светиться радий, я могу только высказать предположения. Поскольку мы не видим притока энергии извне, значит, она каким-то образом запасена внутри. Мы знаем только один такой способ запасть энергию – в виде химических связей. Помните, как при разрушении химических связей между атомами углерода в дереве выделилось большое количество энергии? Думаю, здесь мы имеем дело с тем же явлением, но в гораздо больших масштабах. В Солнце, в звездах, в наших пробирках, да и в нас самих протекают какие-то непонятные пока химические реакции, приводящие к выделению энергии. И, судя по интенсивности свечения тех крошечных количеств радия, которые нам пока удалось получить, судя по количеству тепла, которое он непрерывно выделяет, энергия в нем запасена просто чудовищная, что говорит о необычайно прочных химических связях. Впрочем, я вас, кажется, заговорила.