Винляндия - Томас Пинчон

— Porca miseria.[52]— Ралф сел. — Стоило мне только начать всё это забывать. Думал даже, что и ты наконец оставила его в покое. Опять ошибся, а?

— Может, оно всё не желает оставлять меня.

— Прошлое… — пометавшись глазными яблоками. — Мозгоправ говорит, я должен оставить его за спиной. Он прав. Верно же?

— Ну, Ралф, — протянула ДЛ, — вообще-то, видишь ли, Бирк сейчас ни в каком не прошлом, он снова в настоящем времени, говничает по округу Винляндия, ведёт ся как блять маленькая оккупационная армия.

— Эй — нет у меня никаких дел с растителями дури, ничего? Сама знаешь. Я как только заметил, что наркоистерия надвигается, сразу диверсифицировался из всего этого рынка. Кроме того, у нас республиканское Министерство юстиции, что ты тут поделаешь. Я по всем этим чувакам подрубаюсь.

— Ага — иногда они могут и не уметь тормозить. В общем, сомнительно мне, что это дурь, ей же всё равно ещё не сезон. Бирк не снимает трубку, очевидно, и никто не знает, что именно происходит, кроме того, что в Калифорнии с цепи сорвался тяжеловооружённый ударный отряд под командованием психа.

Ралф Уэйвони качнулся на ноги, с угрюмым видом. Пару раз похлопал ДЛ по предплечью.

— Я их за компьютер посажу, пусть обзвонят. Ты ещё тут будешь?

— На гору иду, у меня свидание с Такэси.

— Привет передавай. — Он отбыл в дом. Надвигался закат, а у двух женщин ещё целый список такого, насчёт чего нужно что-то решать.

— Вы думаете, я из тех деток у Фила Донахью, — выпалила Прерия, — заявляется к какой-нибудь тётке на порог пятнадцать лет спустя и такой весь: «Мамочка, мамочка!» Хех. У меня своя жизнь, иногда приходилось за неё бороться, я знаю, чего это стоит, не собираюсь к ней в жизнь врываться.

— Но, Прерия, это будет мелкий надрист по сравнению с проблемой Бирка. Он опасен.

— А мы не можем её найти до него? — Так вопиюще томясь, что ДЛ вынуждена уставиться ей на ноги, словно чечёточник-любитель.

— По меньшей мере, тебе лучше знать, что по этому поводу мыслит Такэси. Поехать со мной — никак?

Она взяла амулет, даденный ей Зойдом, и поднесла к периметру действия сканерной штуковины ДЛ — и тема Макгэрретта запищала снова, мелодия, облигато и аккомпанемент.

— Придётся вам довериться.

— Себе довериться придётся. Если кажется, что слишком дичь, не стоит, только и всего.

— Пойдёмте с Исайей познакомлю.

Его они отыскали в фургоне с Крюком, заправлялись парой дорожек просто взбодриться перед тем, что уже маячило ночными сверхурочными.

— Эге-е-ей, вот она! — выдал Исайя с мокрогубой ухмылкой. — Чёткие новости, Ралф-мл. только что нанял нас лабать в салоне «Огурец». Всё срастается, мы можем стать их постоянной бандой.

— Так вы теперь обратно в Винляндию?

Он нахмурился, лапища у неё на плече, стараясь сложить головоломку.

— А ты не едешь? — Он глянул на ДЛ, и Прерия их представила друг другу, и рассказала ему про амулет и японского чувака, который теперь обязан ей помочь. — Но я ж папе твоему обещал…

— Просто расскажи ему, что произошло с той карточкой, которую он мне дал, и всё будет нормально. Плюс, чем дольше я с вами, парни, тем больше у вас может быть неприятностей. СВП[53]по фургону, не знаю… — Исайя смотрел на ДЛ, брови ходили ходуном что крылья, пытающиеся набрать высоту. — Она вообще-то клёвая, — сказала Прерия.

— Поёте? — осведомился Крюк, верхняя губа поблёскивает и болтается.

— Если будете хорошо себя вести, мальчики, — расцвела ДЛ, — я спою вам историю своей жизни. — Так оно и вышло, что когда поднялся ветерок и вся листва в пейзаже замельтешила, когда вдоль всех дорожек и в древесных кронах лимонно-зелёным и жёлтым расцвела низковольтная молния, а Ралф Уэйвони, у которого гимн вооружённой марухи был сильнолюбим, затанцевал со своей новобрачной дщерью нечто вроде фокстрота, к микрофону перед воссоединившимися «Рвотонами» неторопливо шагнула ДЛ, предварительно с проворством куноити изъяв «узи» из кобуры хозяина:

— Привет, симпатяга, не против, я позаимствую, — дабы служил ей реквизитом, и, крутнув его, как шестизарядник в кино, переступая в такт и потряхивая волосами, спела, под аккомпанемент всей группы:

Эта пу-ся носит «у-у-зи»…

Эта киса, автомат…

А могла бы стать модель-ю,

Монастырь ей-был бы рад…

Что ж в израильской машинке

Привлекательней всего?..

Хоть весь день возись в песочке,

Не закли, нит, ниче —

Го… я вот о чём —

Бросьте, мис-тёр, объекти-вы,

Чётки, тет-ка, придержи…

Рассекаю на спортив-ках,

Жну сама себе на жизнь…

Утоплю то, ску в джаку-зи,

Жизнь — весёлый хоровод,

Как для пу-си — новый «у-у-зи»,

Как для кисы, пу-ле-мет…

Ралфу так понравилось, что заорал:

— Ещё! — ДЛ швырнула оружие оторопевшему приголубленному тяжеловесу, Исайя замедлил ритм и на последних восьми тактах каждый второй бит отмечал тяжким римшотом, старая эстрадная тактика, на которую у американской публики выработал условный рефлекс принимать её бурными аплодисментами, что и произошло, вместе с воплями «Кто ваш агент?» и «Вы замужем?».

Хотя все «Рвотоны» рвались продолжать, ДЛ — с сожалениями — оставила микрофон и с Прерией и Исайей добралась по тусклым огонькам и ночным пробужденьям жасмина к тому месту, где поставила машину, чёрный «трансам» 84-го с дополнительными обтекателями, боковыми выхлопами, воздухозаборниками и углублениями, отсутствующими у стандартной модели, плюс до офигения важные художественные полосы, нанесённые легендарным Рамоном из Ла-Хабры с использованием нескольких мотивов, включая взрывы и змеев.

— Мегаотпад, в натуре, — в восторге закурлыкал Исайя. — Что он умеет?

— Если просто кататься или в хорошую ночь?

— Прерия, если я тебя оч быстро научу стучать на барабанах…?

Из кресла она глянула на него — высился на фоне лёгкого смога, сквозь который сверкала лишь горстка звёзд.

— Когда увидишь папу…

— Ну дак. Подъедем и на дом твой тоже позырим, если хочешь.

— Извини, что так, Штаны-в-Обтяг.

— Всё скоро будет опять ништяк. — Он опустился на колени поцеловать её ещё разок через окно. — Ещё пара рекламных пауз, ты держись, Прер.

ДЛ выделила детишкам ещё такт, после чего дала по зажиганию, произведя на свет угрожающий, однако мелодичный выхлоп, от коего Исайя Два-Четыре ввергся в экстаз с хватанием за голову. «Транс-ам» дёрнулся назад, развернулся, и, с величественным нео-стеклопакетным хоралом духовых — музыкой, вылепленной из внутреннего сгорания, с вариациями при переключении передач, — отбыл, и звук его пригасал вниз по долгой путанице серпантинных поворотов, у ворот сделал паузу, вновь подхватил мелодию, а в итоге слился с молотым гулом магистрали далеко внизу.