Ханкерман. История татарского царства - Юрий Манов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С жутким воем и улюлюканьем преследует их орда царевича Даньяра.
По рощицам и перелескам пытаются спастись новгородцы, бросают тяжелые щиты и копья, боевые топоры, что мешают бежать. Но татарам нет дела до простых ополченцев, что с них взять? Теперь идет охота на бояр. И вот уже засвистели арканы, и валится наземь цвет новгородской вольницы. Спешиваются татарские уланы, крепко вяжут бояр, рвут с них золоченые пояса, забирают тугие кошели, набитые серебром и златом. Вот она, первая ратная добыча.
Один глаз у Ибрагима, да зорок! Кто-то двумя глазами столько не увидит, сколько Ибрагим одним. Сразу заметил Ибрагим боярина в бегущей новгородской рати и больше не терял из вида его золоченый доспех.
Свистит улан Исса, пикой указывает своему малому юрту на горстку новгородцев, что к рощице бегут. И вдруг подскакал казак Ибрагим, хрипит, пальцем вдаль показывает. Нахмурился было Исса: где это видано, чтобы в бою командиру перечить, но пригляделся, заметил трех беглецов в блестящих латах и алых плащах, ощерился, кивнул. «Хар-р-рар!» – и лошадь в ту сторону пришпорил. «Хар-р-рар!» – откликнулся десяток и за Иссой в галоп.
Быстро нагоняют татары беглецов, те погоню заметили, на ходу словами перебросились и вдруг разделились. Двое развернули коней и с обнаженными мечами – навстречу преследователям, один, в золоченом доспехе, дальше поскакал. Хитро придумано, да степняка не проведешь… Исса указал Ибрагиму на одинокого беглеца, понял его казак без слов, чуть отстал и взял правее.
Остальные сшиблись во встречном бою, один из новгородцев сразу от точного сабельного удара уткнулся головой в гриву своего коня, но и первый казак наземь свалился, так и потащила его кобыла за ногу, застрявшую в стремени. За ним еще один татарин умылся кровью – попал под новгородский меч. Силен новгородец, крепка рука. Но силы не равны, окружили его татары, и вот уже летит аркан на шею храброго воина, и сдергивают его на землю. А пеший конному – не противник…
Но не видит всего этого Ибрагим, он преследует знатного всадника. А тот к Ильмень-озеру торопится. Горячий конь под ним, длинноногий, уходит от погони, трудно поспеть за ним Гривастой. Уже показался берег озера, а беглец все дальше, не нагнать его Ибрагиму. Завизжал степняк от обиды, бросил поводья, схватился за лук. Умна Гривастая, знает свое дело, без поводьев даже ходу прибавила. А Ибрагим поднялся на коротких стременах да послал стрелу. Не попал. Беглец оглянулся, показал зубы: то ли ощерился в злобе, то ли улыбнулся.
Ибрагим тут же снова лук натянул, выстрелил. И опять мимо. Тем временем Гривастая вынесла его на поляну. Так вот куда беглец спешил! У берега малый челн, а у челна виднеются люди. И шатер на берегу.
Третью стрелу послал Ибрагим в спину, укрытую красным плащом. Угодила стрела в круп быстроногого коня, заржал конь от боли, рванул в сторону, и покатился беглец по земле, звеня богатым доспехом.
Но не на него смотрит Ибрагим, а в сторону шатра на берегу. Что там за люди? Если чужие бойцы, то плохо его дело, один в поле не воин. А упавший всадник меж тем на ноги поднялся, держась за плечо. Морщится от боли, но саблю из ножен тянет. Левой рукой отбиваться собирается? Что ж, скачешь ты резво, поглядим, каков в пешем бою. Отправил Ибрагим лук за спину, обнажил саблю, послал Гривастую с места в галоп. Звякнуло железо о железо, скатился наземь золоченый шлем, но устоял на ногах новгородский боярин, только русые волосы ветер растрепал.
Усмехнулся было Ибрагим, разворачивая коня, да тут же посуровел, завидев, что бегут от берега в его сторону какие-то люди с копьями. И тут же снова широко улыбнулся – подоспел к нему улан Исса с парой казаков. Те, что с берега бежали, развернулись и обратно к челну! Э, да это у них не копья, а весла. Они что, веслами бить его хотели?!
Окружили татары пешего боярина, улыбается улан Исса, рад богатой добыче. И кивает Ибрагиму, мол, ну давай, заканчивай начатое. Потянулся казак за арканом, а боярин саблю сжимает, сверкает глазами, зубами скрежещет. В сторону шатра глянул и вдруг ринулся прямо на Иссу. Скорее от неожиданности ткнул его улан копьем в незащищенное горло, и захрипел боярин, выронил саблю и повалился наземь.
Крякнул Исса с досады: живой боярин куда дороже стоит, нежели мертвый. Виновато глянул на Ибрагима, указал на боярские ноги в сафьянных сапогах, шитых серебром.
– Забирай, твой размер.
Остальным на челн указал.
Не успели татары, отчалил челн от берега. Двое рыбаков гребут что есть сил. Пустили касимовцы по паре стрел вдогонку, да ветер сильный – не попали. Только шатер на берегу и остался.
Обступили казаки с обнаженными саблями шатер, облизывают сухие губы в предвкушении богатой добычи.
– Кто в шатре, выходи!..
Колыхнулась пола шатра, вышла наружу юная дева, с волосами цвета спелой пшеницы, в простеньком платье. Испуганно на татар глянула и вдруг увидела окровавленного боярина. Лежит в жухлой траве, смотрит в безоблачное небо, не мигая, а меж пальцев босых ног застряли ромашки. Хотела дева закричать, да себе же рот ладонью и зажала. Слезы утерла и заговорила торопливо непонятное что-то. Нет, урусы так не говорят, урусы акают да окают, а эта все пшекает, словно шипит.
Отодвинул деву улан Исса рукой и вошел в шатер. Внутри послышался какой-то шум, крики, вышел Исса с расцарапанным лицом, волочит по земле бабу за косы. Баба, видно, знатная, в богатом платье, с каменьями. Кричит громко, словно ругается. Что кричит – не разберешь…
Ночь уже, а все шумит татарский стан. Празднуют великую победу воины Даньяра, смеются и веселятся, обнимаются с хмельными урусами, хвастаются подвигами. Вот карача Хасан с двором своим от салтана возвращается. Едет, улыбается, доволен. Великими наградами осыпал карачей Даньяра хакан Иван, а обещает еще больше. Около юрта улана Иссы карача остановился. Заметил девку простоволосую, заплаканную, к арбе привязанную, нахмурился, знаком позвал к себе десятника.
– Почему здесь русская девка? Не слышал, что салтан Даньяр приказал всех пленных урусов в стан княжий гнать, серебро за них получать?
Исса в боярской шубе поверх доспехов объясняет, что девка эта не русская, а вовсе даже литовка, а может, и полячка. Служанка польской панны, что на берегу поймали. Мужа той панны – литвина, что новгородцев против великого князя подговаривал, казак Ибрагим одолел в лихом бою. Саму панну
