Однополчане. Спасти рядового Краюхина - Валерий Большаков

Неподалеку курил водитель. Сдвинув пилотку на макушку, он лениво обходил грузовик, пиная скаты носком сапога.

Заметив «зольдатиков», ведущих «Бользена», унтер жадно затянулся в последний раз, хотел было выкинуть окурок, но тут к нему на полусогнутых, растягивая губы в умильной просительной улыбке, приблизился Николаенков, бормоча:

– Битте, битте… Раухен…

Скривившись, унтер щелчком отправил чинарик Жорожу – тот метнулся его поймать и оказался совсем рядом с немцем.

Николаенков провел молниеносный удар щуплому унтеру в висок. Того, уже мертвого, отбросило к машине, но Виктор не дал ему упасть.

Тут же нахлобучив фуражку себе на голову, Тимофеев передал тушку немца Жорожу. Быстро стянул ремень и китель, напялил на себя и залез в кабину.

Если бы кто раньше сказал ему, что он сможет проделать все настолько быстро – за какие-то секунды! – то Витька не поверил бы. Уже сидя на переднем сиденье, он выдохнул.

На сиденье лежал «шмайссер» унтера.

Пригодится в хозяйстве…

Тут же за руль уселся Остап и завел двигатель.

– А… – начал Тимофеев.

– Паленый вместо меня! – ухмыльнулся Подало.

– Ага…

Виктор глянул в заднее окошко. Двое «конвоиров» сидели у борта – Доржиев и Паленый, а Николаенков смирно поместился в кузове. Там же лежали трупы немцев – унтер-офицера и водителя.

– Надо от трупаков избавиться, – нервно сказал Виктор.

– Надо сначала выехать отсюда, – парировал Остап и тут же улыбнулся, сверкнув «фиксой»: – Не боись, прорвемся!

Грузовик неторопливо развернулся и покатил к воротам. Двое охранников шустро отворили их, и Тимофеев небрежно козырнул им – бывайте здоровы!

«Опель» выехал за пределы лагеря и свернул на север. Тут же по кабине постучали, и вниз свесилась голова Доржиева.

– Мимо кустов поедешь, притормози, – сказал Хан.

– Усек!

Грузовик сбавил скорость, съезжая на обочину, где разрослись высокие густые кусты да бурьян, и оба мертвых тела были преданы земле. Проследив за «похоронами» в зеркальце, Остап добавил газу и поехал дальше.

Тимофеева не успокаивала эта видимость свободы, он все еще находился в Смоленске, на оккупированной территории. У них есть максимум несколько часов, а потом в «Сатурне» несколько удивятся задержке, станут спрашивать, где унтер, где хиви. Начнутся поиски, обнаружатся трупы. И поднимется тревога.

Значит, что? Значит, надо им побыстрее убраться из опасного района, уходить в леса…

Думая об этих вещах, Виктор наблюдал за происходившим вокруг и насторожился не сразу. Что-то немцы зашевелились…

– Слушай, а какое сегодня число?

– Здрасте! – воскликнул Подало. – Тридцатое с утра!

– Ага… Немцы начинают наступление.

– Какое наступление?

– На Москву! – брякнул Тимофеев.

– Да?! – оживился Остап. – Здорово!

– Здорово?

– А то! Ты поглянь, сколько техники бегает. Затеряемся!

Выворачивая на шоссе, Подало притормозил, пропуская генеральский «Хорьх». По шоссе двигалась колонна грузовиков и бронетранспортеров, там тоже образовался разрыв, и лимузин живенько пересек дорогу, бибикнув в знак благодарности.

– Остап!

Подало и сам понял, что ему надо делать, – газуя, он быстро занял «пробел» в колонне, пристраиваясь за таким же «Опелем», тянущим орудие.

Быстро двигаться в колонне не получалось, зато грузовик будто растворился, пропал, стал незаметен среди десятков таких же, прущих в сторону фронта. Никто не останавливал колонну, никто не обращал внимания на один из следовавших в ней грузовиков – машины сливались в одну металлическую ленту, размотанную вдоль дороги на несколько километров.

Невысокая скорость, мерное гудение мотора укачивали, наводя дремоту. Колонна шла по Варшавскому шоссе, оставив позади Рославль. Солнце село, начало темнеть.

– Когда совсем стемнеет, – сказал Тимофеев, – ищи съезд направо, чтоб поудобнее, и сворачивай.

– А, ну да, – кивнул Подало.

Не сразу, но дорогу, отходившую от шоссе, Остап приметил – и аккуратно съехал, подметая фарами грунтовку. Тимофеев оглянулся. Нет, зря он себя пугал – колонна как шла, так и продолжала следовать в заданном направлении, затягивая разрыв. Никто не рванул за ними, не пустил очередь. Свои же…

Грунтовая дорога вела на восток, потом повернула на север.

– Бензин кончается, – доложил Остап.

Виктор даже облегчение почувствовал – не надо думать, решать…

Все решится само собой. Опустеет бензобак, заглохнет мотор – все на выход. И – ножками…

Так оно и случилось минут через пятнадцать – двигатель стал давать перебои.

– Загоняй машину в лес!

– Ага!

«Опель» свернул на обочину, грузно перевалил канаву и покатил по лесу, огибая большие деревья, с треском ломясь через подлесок.

И вдруг – тишина.

Машина прокатилась пару метров по инерции и остановилась.

– Всё, кина не будет! – громко сказал Виктор. – Електричество кончилось!

Направо чернело поле, зараставшее бурьяном, налево все было исчеркано стволиками и ветвями лесной чащи, темным по желтому – листья слетели еще не все.

Между лесом и полем тянулась дорога – две колеи из продолговатых луж цвета кофе с молоком. Огибая поле, дорога снова заворачивала у небольшой возвышенности, облюбованной крепкими дубами в обхват.

Здесь-то и устроился взвод лейтенанта Абанина. Марлен удобно устроился – между двух дубов, на могучих корнях, которые сплелись в твердокаменный узел. Он поправил ватник, и от движения качнулась медаль «За отвагу».

Исаев очень ею гордился. В наградной лист он попал еще в августе, когда в одном из боев прикрыл майора Елина.

Ситуация и впрямь была опасная, а где на фронте иная? Однако военный совет Резервного фронта счел поступок Марлена подвигом – спас командира! И вот, в предпоследний день сентября, наградные документы из Москвы вместе с Указом Президиума Верховного Совета пришли в штаб фронта. Тогда командующий Резервным фронтом Буденный лично прибыл в часть и вручил медали «героям».

Исаев именно так воспринимал свой подвиг – в кавычках. Да и что он такого героического совершил? Командира прикрыл? А как же иначе?

Но все равно приятно было. Медали достались двоим из всего взвода – Исаеву и Макееву. Вот Макеев – другое дело!

Так на танки бросаться с гранатой или с бутылкой КС мог только Макеев – сжимая все свои страхи в кулак, в котором была стиснута рукоятка связки гранат, красноармеец бежал к лязгающему чудищу, как былинный богатырь на Змея Горыныча, и поражал вражину.