Кто такая Мод Диксон? - Александра Эндрюс

– Писательница, – сказала Флоренс.

Мужчина поднял брови:

– Ого, здорово!

Солгав, она вдруг почувствовала, что переступила ту черту на берегу океана, за которой уже не получится убежать от волн, настолько высоких, что они накроют тебя с головой. Ее пронзила нелепая мысль, что он может начать что-то выспрашивать.

Она резко отошла от него и снова поднялась на площадку под пялящее солнце. Пересекла весь комплекс, миновала покрытый водорослями бассейн, по обе стороны которого тянулись апельсиновые сады, утопленные между стенами так, что верхушки деревьев находились на одном уровне с поверхностью воды. На противоположной стороне она обнаружила еще одну лестницу, ведущую вниз. Флоренс спустилась по ней и оказалась одна среди темных проходов. Вошла в помещение, где на стендах были выставлены древние цепи и ошейники. На стене висели выцветшие черно-белые фотографии сгорбившихся в отчаянии заключенных. Она поспешила обратно к солнечному свету.

Хелен стояла в тени и чистила маленький апельсин, ее браслеты из эпоксидной смолы позвякивали в такт движениям.

– Где вы его взяли? – поинтересовалась Флоренс.

Хелен кивнула на апельсиновые деревья вокруг бассейна.

– Что, просто сорвали?

Хелен пожала плечами:

– А почему нет? Для кого они, для аистов?

Флоренс с завистью посмотрела на сок, стекающий по запястью Хелен, но самой ей не хватало смелости. Она взглянула на одного из охранников, прыщавого двадцатилетнего парня, набиравшего текст на своем телефоне. Он словно почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял голову. Флоренс резко отвернулась.

– Вы уже готовы идти? – спросила она.

Хелен вынула изо рта апельсиновое зернышко, секунду рассматривала его, поднеся двумя пальцами к солнцу, и отбросила легким щелчком.

– Пошли!

У входа во дворец они расстались, договорившись встретиться через час на перекрестке возле гостиницы.

Хелен вдруг резко вернулась:

– Подожди, мне нужны мои вещи.

Флоренс достала из сумочки телефон, кошелек и сигареты и отдала ей. Хелен сунула сигареты и телефон в карман платья, затем открыла кошелек, достала водительские права и протянула их Флоренс.

– Для чего это?

– Для проката автомобилей. Полагаю, им нужны будут права на то же имя, что и кредитка, на которую оформлена бронь.

Флоренс посмотрела на фотографию на водительском удостоверении. Она повертела карточку, наблюдая, как голограмма ловит и отражает свет.

– Думаете, пройдет?

Они обе были светловолосыми и миниатюрными, но она никогда бы не стала утверждать, что между ними существует особое сходство.

– Думаю, мы это узнаем.

Флоренс отправилась на запад, солнце светило ей в спину. Пункт проката находился за пределами старого города. Брахим сказал ей, что это примерно в двадцати минутах ходьбы.

– Идите через площадь Джемаа-эль-Фна, – посоветовал он, указывая на карту, на которой делал для нее пометки. – Это одно из самых известных мест в Марракеше. Там раньше казнили заключенных. А потом их головы… – Он несколько раз щелкнул пальцами. – Как это называется? Знаете, с хот-догами? Вы едите их с хот-догами – они длинные, зеленые и хрустящие?

– Маринованные огурцы? – неуверенно предположила Флоренс.

– Точно! Их головы мариновали и вешали на городских воротах. В знак предупреждения.

– Ох…

– А еще вы там можете разрисовать руки хной, это очень красиво.

Площадь Джемаа-эль-Фна оказалась не площадью, а большим пространством неправильной формы, главным ориентиром для которого служил ресторан «Кафе де Франс». Они с Хелен проходили там рано утром, когда еще было пусто, не зная, что это за место. Теперь площадь начинала оживать. На столиках, затененных брезентом и зонтиками, были выстроены пирамиды из апельсинов, ожидающих превращения в сок. Старик, говоривший что-то хриплым голосом, приковал к себе внимание толпы туристов с фотоаппаратами. Флоренс предположила, что он один из тех сказителей легенд, о которых она читала. Еще больше туристов сидели в тени, а их кисти и запястья раскрашивали замысловатыми узорами.

К Флоренс приблизился мужчина с тонкой черной змеей в руках и попытался накинуть ее ей на плечи.

– Нет-нет, спасибо, – возразила она, пятясь назад.

Он повторил попытку.

– Нет, – сказала она более решительно.

Он рассмеялся:

– Не бойся.

Флоренс разозлилась. Нет, она не боялась. Но разве это единственная причина для отказа от змеи на шее? Она свернула в сторону – позади нее эхом отозвался его раздражающий смех.

Безусловно, здесь была сосредоточена вся экзотика Марракеша, столь привлекательная для туристов, но Флоренс она больше не интересовала. Ей было жарко. Она устала.

Она дошла до границы старого города. Перед одними из ворот стояло величественное здание, охраняемое тремя стражами в разноцветной униформе. Она достала телефон, чтобы сделать фото, но тут все трое начали кричать. Один из них, не переставая что-то выкрикивать, направился к ней. Несколько зевак обернулись посмотреть. Она почувствовала, как кровь прилила к лицу, и сунула телефон обратно в сумку. Сделала извиняющийся жест, и охранник повернул обратно. Стоящая рядом женщина в бурке пристально смотрела на нее, сверкая стеклами очков. Флоренс резко отошла и вляпалась в кучу ослиного навоза.

Ей потребовалось тридцать минут, чтобы найти пункт проката автомобилей, и к тому моменту, когда она туда добралась, успела вся покрыться песчаной пылью. Пыль прилипла к ее влажной коже, дрожала на ресницах, ощущалась во рту.

– De l’eau? [14] – спросила она сидящего за столом тощего подростка, с трудом заставив язык воспроизвести что-то на французском, который она учила в университете. Потом попыталась объяснить свою просьбу жестами и повторила вопрос на английском.

Подросток мрачно покачал головой. Флоренс вздохнула и протянула ему распечатку их заказа.

– Un moment [15], – сказал он и исчез за разбитой фанерной дверью.

У стены стояли два складных стула. Флоренс села на один из них и откинула назад голову. Над ней загрохотал вентилятор.

Подросток вернулся с пожилым мужчиной, который поздоровался с ней по-английски. Она протянула ему водительские права Хелен. Он мельком взглянул на них и отдал обратно.

– Идемте, – позвал он. Флоренс последовала за ним через дверь на улицу. Пластиковые шлепанцы громко хлопали его по пяткам, испещренным глубокими сухими трещинами.