Мертвый лес - Дмитрий Геннадьевич Колодан

эксперименты, и вот… Одним весенним днем он вручил свой подарок нашему общему другу.

– И? – Ива подалась вперед. – Некто Тощий не смог воспользоваться этим подарком? Ну, поскольку он все еще здесь, значит, крылья не смогли взлететь?

Лейтенант усмехнулся уголками губ.

– А вот тут ты ошибаешься, красавица. Наш общий друг очень даже смог взлететь на этих крыльях. Я сам это видел, собственными глазами. Он забрался на крышу дома, взмахнул крыльями и… Как же мы радовались, как мы ему хлопали и кричали! А он все поднимался выше и выше с каждым новым взмахом. Кружил над домом и смеялся. А потом, когда он поднялся так высоко, что я перестал различать его лицо, он сложил свои новые крылья и упал вниз, точно камень.

От неожиданности Ива вскрикнула.

– Сложил крылья? Сам?

– Да. Именно так. Упал и переломал себе все кости и еще целый год даже ходить не мог.

– Но… Не понимаю. – Ива замотала головой. – Он это сделал сам? Но зачем? Почему? Он же так хотел… улететь.

– Не знаю, красавица, – вздохнул Юстас. – Но он сделал то, что сделал. И сказал только то, что это чужие крылья.

– Как странно. – Ива нахмурилась. – А эти крылья, которые сделал профессор, где они сейчас?

– Не знаю, – пожал плечами Юстас. – Может, их сожгли или выбросили, но, скорее всего, они пылятся на Чердаке. Рано или поздно там оказываются все забытые вещи.

– Ага, – сказала Ива и еще больше нахмурилась.

Чердак дома ей не нравился, и она не любила там бывать. Лишь когда пробиралась на крышу. Но и тогда она старалась особо не задерживаться. На Чердаке было слишком пыльно и неприятно пахло – словно там кто-то умер, а труп обратился в мумию и рассыпался в прах. И там действительно хранилось слишком много вещей, часто странных и непонятных, а порой и пугающих. Например, огромное чучело уродливой лысой птицы, с кривыми когтями и перламутровыми пуговицами вместо глаз. После того как Ива один-единственный раз увидела это чучело, страшная птица долго являлась ей в кошмарах, пока Матушка его не прогнала.

– Если ты хочешь найти эти крылья, обратись лучше к Китайским Младенцам, – посоветовал Юстас. – Если кто и знает все закоулки Чердака и какие сокровища там хранятся, так это они.

Ива поморщилась.

– Ох, я… Только никому не говори, ладно?

– Нем как рыба, – подмигнул лейтенант.

– Не нравятся мне они, – вздохнула Ива. – Китайские Младенцы. Какие-то они… чудные. Себе на уме.

– Да брось, красавица, – отмахнулся Юстас. – Все мы здесь себе на уме, и ты, и я. Какой Дом, такие и жильцы.

– Я понимаю, – вздохнула Ива. – Но… Знаешь, если честно, я их побаиваюсь.

– Ты?! Чего-то боишься? Да в жизни не поверю!

– Я сказала «побаиваюсь», а не «боюсь», – обиделась Ива. – Это разные вещи.

– Ну, тогда, конечно, извини… – усмехнулся Юстас. – Поверь, красавица, в этом Доме тебе ничто не угрожает. Никто не станет огорчать твою Матушку.

– Угу, – вздохнула Ива, а сама подумала про Розу в ее злом обличье: белое лицо, белые глаза и окровавленный тесак в мускулистой руке. Что бы там ни говорил Юстас, но опасностей в Доме хватало. Полагаться исключительно на то, что она дочь Хозяйки, глупо и безрассудно. А то, не ровен час, станешь чьим-то ужином или обедом.

Ива почесала кончик носа.

– А ты не знаешь, что любят Китайские Младенцы? Ну, кроме как таращить глаза и выть по ночам?

– Если честно – понятия не имею, – признался Юстас. – Никогда про это не думал. Наверное, сладости, как и все дети.

– Хм. – Ива мрачно усмехнулась. – Сладости? Тогда я, пожалуй, знаю, к кому мне следует зайти.

На Кухне

На Кухне воцарилось настоящее пекло. Доброзлая Повариха готовила ужин: кипела вода в котле, на сковороде шипело масло. Над плитой дрожал раскаленный воздух, и если бы какая-нибудь глупая муха ненароком пролетела мимо, то мгновенно сгорела бы заживо. Едва Ива переступила порог, как от жара у нее перехватило дыхание, на секунду она даже подумала, что хлопнется в обморок.

Роза стояла над разделочной доской и рубила на куски ощипанную курицу с такой яростью, будто к этой птице у нее имелись личные счеты. С каждым ударом мясницкий тесак так глубоко вонзался в дерево, что Поварихе приходилось прикладывать усилие, чтобы его вытащить. От напряжения у нее на руках вздувались толстые вены. Из-за жары лицо и плечи Поварихи блестели, словно она вылила на себя целую бутыль масла. Можно поскользнуться, только взглянув на нее. Впрочем, и сама Ива вспотела быстрее, чем успела сосчитать до пяти, – платье мигом прилипло к спине, а по шее поползли крупные капли.

– Здравствуй, золотце. – Роза приветствовала Иву широкой улыбкой. – Проголодалась?

– Не-а. Зашла проведать, как у тебя тут дела, чем занимаешься…

– Ну конечно. – Роза хмыкнула и с грохотом опустила нож. – Знаю я твою хитрую рожу. Опять что-то задумала?

– Ничего такого. – Ива состроила невинную физиономию. – Что готовишь?

– Гумбо, – ответила Повариха. Оставив нож торчать из доски, она сгребла куски курицы и бросила их в кипящий котел. – Ну, я это так называю. Для настоящего гумбо нужны креветки и крабы, ракушки всякие, но откуда они возьмутся в лесу?

– Где же их тогда искать? – спросила Ива.

– В море, конечно, – вздохнула Роза. – Где же еще? Эх… Помню, мелкой соплячкой я ненавидела всех этих тараканов, думала, я скорее сдохну, чем стану есть такую мерзость. А сейчас, наверное, отдала бы правую руку за креветочный хвостик…

– А ты видела море? – удивилась Ива. – Самое настоящее?

– Чего я только не видела, золотце. – Роза улыбнулась, но в ее улыбке была лишь тоска да печаль. – Всего и не упомнишь. Но море… Море невозможно забыть.

Ива напряглась, внимательно глядя на Повариху и высматривая едва заметные приметы надвигающейся перемены. Роза расстроилась, а это тревожный сигнал. Но вроде бы обошлось. Огромной поварешкой Роза принялась размешивать варево в кипящем котле, мыча под нос медленную и тягучую песню.

– Некто Тощий тоже видел море, – поделилась Ива. – И даже перелетел его.

– Да, – кивнула Повариха. – Я слышала эту историю. Не грусти. Когда-нибудь и ты увидишь свое море, золотце. Море умеет ждать.

– А оно далеко? – спросила Ива, прикидывая, сколько же дней нужно идти через лес, чтобы добраться до побережья. Впрочем, в энциклопедии Сикорского она читала, что все реки впадают в океан, так, может, и не придется никуда идти – она сделает плот из бревен и отправится на нем в путешествие. Конечно, если Матушка отпустит.

– Для кого как, – вздохнула Повариха. – Ты знаешь, что море прячется в