Жестокость любви - Кэрол Мортимер

— Нет, — тут же отказалась она. Казалось, даже движение воздуха причиняет боль ее горящей коже. — Я… со мной все будет в порядке, как только я смою с себя сажу. Может, у вас найдется мазь от ожогов?

Он залез в задний карман черных панталон и выудил оттуда маленькую баночку с надписью от руки «От ожогов».

— Миссис Хаммонд держит это на полке рядом с кухонной плитой, вот я и захватил ее на всякий случай, — рассеянно произнес он, продолжая разглядывать кожу Пандоры, всю в ожогах, под рваной рубашкой. — Видимо, я недостаточно поблагодарил Бентли. Напомни, чтобы я в следующий раз пожал ему руку!

Пандора вновь рассмеялась.

— Он решит, что вы спятили!

— Я бы точно спятил, если бы он не успел спасти тебя.

— Но он ведь успел. — Пандора взяла его руку в свои ладони. — А теперь вы, может быть, удалитесь? Мне бы очень хотелось раздеться и помыться, пока вода не остыла.

— Нет.

— Нет? — изумилась Пандора.

Сияющие серые глаза заглянули ей прямо в душу.

— Мы договорились, я буду исполнять роль твоей горничной в отсутствие Хенли, не забыла?

— Да…

Он кивнул.

— Будь здесь Хенли, она помогла бы тебе вымыться и смазать ожоги.

Пандора с трудом сглотнула.

— Вы же это не серьезно предлагаете?

— Я ничего не предлагаю, я констатирую факты. — Он решительно взял ее за руку и повел к кровати. — Как только я получше рассмотрю твои раны, вызову доктора, если сочту это необходимым.

Сердце гулко билось у нее в груди, теперь ее кожа горела уже от мысли о том, что Руперт собирается прислуживать ей. Она не может позволить… Он не должен…

Она сделала резкий вдох, когда он потянул за завязки на плечах и рубашка медленно соскользнула к ее ногам, оставив Пандору абсолютно беззащитной под пронзительным взором Руперта.

И все это покрыто сажей и красными пятнами там, куда добрались жадные языки пламени.

Это был настоящий шок для нее — стоять нагой перед джентльменом, которого она знает всего несколько дней.

Как, впрочем, перед любым мужчиной, невзирая на то, насколько хорошо они знакомы!

Она едва дышала, все ее тело словно звенело под пронзительным взглядом серых глаз, кожа пылала, груди налились тяжестью, соски превратились в два горных пика, между ног набухло и стало мокро.

Кончик языка прошелся по губам.

— Не думаю, что это правильно, Руперт…

Остатки разума покинули Руперта, стоило ему увидеть ее безупречное тело, полные округлости грудей, которые — он был в этом абсолютно уверен — идеально лягут в его ладони, тонкую талию в обхват его пальцев, соблазнительные бедра с крохотным треугольником золотистых волос, длинные восхитительные ножки.

Да, сама безупречность, если не считать красных пятен ожогов.

— Позволь мне взглянуть на спину… — У него перехватило дыхание, когда он развернул ее и увидел такие же следы на спине и попке. — Пандора!

— Уверена, что выглядит намного хуже, чем есть на самом деле, — попробовала заверить она его.

— Стой, где стоишь, — распорядился он. Намочил одно из полотенец и принялся нежно стирать сажу с ее сливочной кожи. — Скажешь, если будет больно.

— Уверена, не будет, — проговорила она севшим голосом.

Руперт сосредоточился на том, чтобы протереть ей спину, не касаясь ожогов, потом аккуратно вытер ее свежим пушистым полотенцем.

— Теперь я нанесу мазь. Коже может стать холодно. Не хотелось бы причинить тебе боль.

Он принялся смазывать ей плечи и спину. Пандора бессознательно вздрогнула, Руперт застонал и опустился ниже, к приличной ране на попке.

Она не могла сказать, какое из чувств теперь преобладало — боль или удовольствие. Боль вызывала мазь, которая и впрямь сильно холодила, а удовольствие — нежность, с которой Руперт наносил эту мазь на чувствительные участки кожи, не только залечивая ожоги, но и возбуждая…

У нее захватило дух, когда он сел на кровать и обхватил коленями ее ноги, смазывая округлости попки, пальцы легко летали над кожей, словно два крыла. Вверх-вниз и по кругу. И снова. И еще раз. По спине пробежали мурашки, стоило им пройтись по расселине между полушариями.

— Руперт! — возмутилась она.

— У тебя просто прелестная попка. — И снова его пальцы проникли в расселину.

Сгорая от стыда, она обернулась и посмотрела на него через плечо, но увидела лишь золотистые кудри склоненной головы. Он целиком предавался выполнению своего задания, его теплое дыхание ласкало разгоряченную кожу.

— Не думаю, что там тоже есть ожоги.

— Нет. — Руперт даже не поднял глаз, хотя знал, что она смотрит на него. Его взгляд был прикован к ее попке, руки вновь и вновь гладили бледные полушария, сжимали их, ласкали, расселина между ними так и притягивала его.

— Руперт! — Он услышал, как Пандора задохнулась, когда он снова поддался соблазну и коснулся ее там.

— Идеально. Просто идеально, — пробормотал он, неохотно отрываясь от изумительных округлостей и разворачивая ее к себе лицом. Она покачнулась, не удержав равновесия, и он поймал ее за плечи.

Его дыхание участилось, когда он увидел прямо перед собой соблазнительную белую грудь, увенчанные розовыми сосочками, давно восставшая плоть болезненно запульсировала. Руперт подался вперед.

— Что ты делаешь?! — испуганно вскричала Пандора, положив ему руки на плечи и ощутив через тонкую материю, насколько горяча его кожа.

Он посмотрел на нее снизу вверх, его губы были всего в дюйме от ее груди.

— Я всего лишь потянулся за полотенцем, — прохрипел он.

Не отрывая от нее взгляда, он наклонился к тазику у нее за спиной и отжал лишнюю воду, потом опустил глаза и принялся нежно вытирать кожу вокруг груди.

Пальцы Пандоры судорожно впились в его плечи, полотенце остужало грудь, соски стали еще более яркими.

Она пыталась убедить себя в том, что виной всему холодное полотенце, именно поэтому она так вцепилась в Руперта, пока он производил свои манипуляции, но в душе знала, что обманывает себя. Его близость и прикосновения рук заставляли ее трепетать изнутри и снаружи.

Она закрыла глаза в попытке отгородиться от интимной сцены, от соблазна видеть золотистую голову Руперта, низко склонившуюся к ее обнаженной груди. Его горячее дыхание теперь обжигало ей кожу, крохотные волоски на руках и шее встали дыбом.

— Руперт, я не думаю… О! — вскрикнула Пандора. Глаза ее широко распахнулись, когда он принялся целовать ее обожженную кожу, а потом снова зажмурились, и она отдалась приятным ощущениям, разлившимся по телу от прикосновений его губ к груди.