Пустой трон - Бернард Корнуэлл

– Твоей матери они всегда говорили правду.

– Тогда те люди не смогут повредить нам, – заявила Стиорра, кивнув в сторону всадников на другом конце долины.

Но они могли и намеревались сделать это, как только отступит вода, и я едва ли в силах помешать. Я отправил воинов раздобыть в затопленной деревне эля, другому отряду поручил разобрать еще один загон для скота, чтобы получить топливо для наших очагов, но чувствовал, как враги сжимают кольцо вокруг нас. К вечеру дождь перешел в морось, налетающую с порывами холодного ветра. Глядя с вала, я видел всадников со всех сторон, а когда на разлившиеся воды стали опускаться сумерки, заметил линию коней и людей на возвышенности к северу от нас. Один нес знамя, но ткань так намокла, что свисала тряпкой и распознать флаг не представлялось возможным.

Той ночью небосклон на севере озарился кострами. Дождь почти стих, хотя иногда в темноте на землю обрушивался кратковременный заряд ливня. Я отправил дозорных наблюдать за узкой тропой на север, но никто не пытался приблизиться к нам под покровом тьмы. Гости предпочитали выждать, зная, что вода сойдет и мы станем уязвимыми. Собравшиеся у очага люди смотрели на меня. Они ждали чуда.

Сигунн, моя женщина, показывала Стиорре, как обходиться с рунными палочками, но сама, как я знал, не вполне понимала их. Сигунн бросала, и они со Стиоррой вглядывались в рисунок, но что тот означает, увы, ни одна ни другая не могли сказать. Ничего хорошего, как я подозревал, но мне не требовались руны, чтобы прозреть будущее. Завтра утром враг потребует двоих: Этельстана и Эльфинн. Выдайте их, мол, и мы уйдем с миром. Но если я откажу?

Финан это тоже понимал.

– Ну? – Он присел рядом со мной на корточки.

– Сказал бы, если бы знал.

– Они не хотят драться с нами.

– Но станут, если понадобится.

Ирландец кивнул:

– К тому же их много.

– Вот что я сделаю: поженю Утреда и Эльфинн, – заявил я. – Отец Кутберт может обвенчать их.

– Это можно, – отозвался Финан. – И тем самым ты подтолкнешь Эрдвульфа убить его и сделать ее вдовой. Эрдвульф не прочь будет взять в жены вдову, если та принесет ему Мерсию.

Он был прав.

– Поэтому возьми шестерых парней и увези Этельстана, – сказал я.

– Мы окружены, – напомнил ирландец.

– Завтра ночью, в темноте.

Финан снова кивнул, но не хуже меня знал, что эта затея сродни попытке мочиться против бури. Я попробовал и проиграл. Завел своих дружинников, их женщин и детей, все, что у нас было, в этот отсыревший форт в сердце Мерсии, позволив врагам окружить нас. Будь я в порядке, будь я тем Утредом, который вел воинов в бой с дружинами Кнута, враги бы нервничали, но они знали, что я ослаб. Некогда я вселял в противников страх, теперь настала моя очередь бояться.

– Если мы переживем эту переделку, – сообщил я Финану, – я хочу разыскать Ледяную Злость.

– Потому что она исцелит тебя?

– Да.

– Так и будет, – промолвил он.

– Но как? – угрюмо вопросил я. – Меч у какого-то ублюдка-дана, и где его искать?

Он уставился на меня, потом покачал головой:

– У дана?

– А у кого еще?

– Даны тут ни при чем. – Финан нахмурился. – Ты шел вниз по склону навстречу Кнуту, а тот поднимался.

– Это-то я знаю.

– Вы сразились на открытом пространстве. Никаких данов рядом не было. И как только ты убил ярла, даны побежали. Я первый подоспел к тебе.

Этого я припомнить не мог, но я и о схватке помнил мало, кроме внезапного укуса меча Кнута в бок и крика, который я издал, перепиливая ему горло.

– Даны не могли взять меч, – продолжал ирландец. – Потому что ни один из них не приближался к вам.

– Кто же тогда?

– Мы. – Финан по-прежнему хмурился. – Кнут лежал на земле, ты поверх него, с его мечом в теле. Я снял тебя и вытащил клинок, но не взял его. Меня больше заботил ты. За мечом я вернулся позже, но его уже не было. Потом я про него забыл.

– Значит, он здесь, – негромко произнес я, имея в виду, что меч где-то в саксонской Британии. – Кто еще с тобой был?

– Вниз по склону бежала толпа народа. Наши, валлийцы, отец Пирлиг, отец… – Он вдруг осекся.

– Отец Иуда, – закончил я за него.

– И он тоже, разумеется! – решительно отрезал Финан. – Он волновался за тебя.

Отец Иуда. Человек, бывший некогда моим сыном.

– Господин, парень не причинил бы тебе боли! – с жаром воскликнул ирландец.

– Уже причинил! – яростно огрызнулся я.

– Это не он, – твердо заявил Финан.

Но кто бы то ни был, он победил. Ведь я попал в ловушку, и поутру выяснилось, что потоп заканчивается. Вода ревела под римским мостом, где под опорами застряли стволы и ветви деревьев. Пути по обоим берегам оставались залитыми, и это удерживало отряды на южных и западных холмах вдали от форта. Но основная часть гостей находилась к северу от нас. Эти воины могли нанести удар прямо по римской дороге. Там, на небольшом возвышении среди затопленных лугов, их скопилось по меньшей мере полторы сотни. Некоторые заводили коней в поток, но тут же поворачивали, когда вода поднималась выше стремени. Они предпочитали выждать и расхаживали взад-вперед или просто сидели на ближайшем склоне и смотрели на нас. Я мог разглядеть среди них облаченных в черные рясы священников, но большинство были воинами, кольчуги и шлемы которых отливали серым в свете пасмурного дня.

Ближе к вечеру вода обнажила значительную часть дороги, устроенной на пару пядей выше окрестных полей. Дюжина всадников спустилась с холма. В их числе – два попа, два знаменосца, остальные с оружием. На флаге побольше красовалась белая лошадь Этельреда, на меньшем был изображен святой, держащий крест.

– Мерсия и Церковь, – произнес Финан.

– Не западные саксы, – заметил я.

– Послали Эрдвульфа делать за них грязную работу?

– Он больше всех выигрывает и больше всех теряет, – подтвердил я.

Я вдохнул, готовясь к боли, и забрался в седло. Осферт, Финан и мой сын уже сидели верхом. Мы вчетвером облачились для войны, но, в отличие от людей, приближающихся с севера, не взяли щитов.

– Знамя захватим? – поинтересовался сын.

– Нечего им льстить, – буркнул я и тронул коня.

Ворота располагались выше уровня разлива, но уже через несколько ярдов наши лошади брели по щетки в воде. Я отъехал шагов на восемьдесят или девяносто от форта, натянул поводья и принялся ждать.

Мерсийцев вел Эрдвульф. Смуглое лицо под шлемом, украшенным серебряными змеями, обвивающими металлический череп, было мрачно. Поверх полированной кольчуги он набросил белый плащ, отороченный горностаем. Ножны меча из отбеленной кожи украшали серебряные полоски. На шее висела тяжелая золотая цепь с крестом, украшенным аметистами. С каждой стороны от него ехали священники, оба на лошадях поменьше. Рясы их вымокли за время поездки по воде, и теперь полы облепили стремена. То были близнецы Сеолнот и Сеолберт. Лет тридцать тому назад их и меня захватили даны – судьба, которая обрадовала меня, но двойняшек сделала ярыми ненавистниками язычников. Меня они тоже ненавидели, особенно Сеолберт, которому я вышиб зубы, зато теперь я хотя бы научился различать близнецов. Бо́льшая часть конных остановилась шагах в пятидесяти, но Эрдвульф и попы продолжили путь по залитой дороге, пока не подвели своих коней к нашим.