Механик ее величества - Валерий Иващенко

– Отнюдь, - вмиг нашёлся парень. - Это ты раньше прилетела…

Она покосилась на его лукавую физиономию и для порядку легонько куснула за хвост. А он улыбнулся в ответ, ничуть даже не подумав увернуться - хотя уж что-что, а это он умел. И кивнул головой на длинной шее в сторону изящно алеющих на крыльях подруги красных звёзд. Причём не нарисованных - уж слишком они естественно смотрелись на ней.

– А это откуда?

Мирна шаловливо перевернулась на спинку, продемонстрировав такие же пятиконечные звёзды и на нижних сторонах крыльев.

– Подсмотрела в его снах…

В глядящих на подругу глазах дракона мелькнул тот блеск, завидя который, женщины бросают всё и бегут за этим взглядом хоть на край света. Но эта лишь улыбнулась, подлетела чуть ближе и сладко прищурилась, вслушиваясь в звуки чарующего голоса.

– А, Александр… вообще, удачно вышло, что его выбросило именно к нам. И через его воспоминания мы нашли свой собственный мир - и теперь стали его Хранителями, - Берс помолчал, любуясь дивными огнями проплывающей в ночном сумраке Эйфелевой башни. - Да, кстати - а как там мама?

В больших, золотисто-оранжевых с вертикальным зрачком глазах дракошки промелькнула нежность.

– Представляешь - у меня всё получилось! Так и есть, мама и Александр подходят друг к другу как замочек и ключик. Так что её счастью ещё позавидуют! Да, вспомнила - за спасение этого странного, ни на кого не похожего, сильного и доброго человека с меня причитается… что ты хочешь?

Он долго молчал, глядя в черноту внизу с редкими, уползающими назад огоньками. Затем как можно будничнее спросил, старательно придав своему голосу невозмутимость:

– Мирна, когда придёт срок… ты будешь матерью наших дракончиков?

"Наших? А ведь дыхание-то затаил, затаил!" - дракошка полыхнула сияющими от счастья глазами, указуя путь заблудившемуся где-то в ночи "боингу".

И улыбнулась - так, что тут уже не нужны никакие слова.

– Да не кручинься ты, Элендил, - в голосе плутоватого беса в цыганской жилетке и ярко-алой бандане, что расселся на чём-то неописуемо мохнатом и живом - как у себя дома, прорезалось неожиданная нотка сочувствия. - Ну подумаешь, лишили премии - с кем не бывает!

– Да уж. Но вообще-то, всё верно - мой прокол с этим механиком. Не уследил ведь, вот что обидно.

Собеседник печально вздохнул, и весь его облик - от сандалий на босу ногу и унылого серого балахона до парящего над макушкой нимба излучал просто-таки вселенское горе. Впору хоть лепить статую его же, ангела, скорбящего по невинноусопшим душам грешников. Чёрт потряс головой, отгоняя соблазн именно в таком духе и съязвить. Обидится ведь - ангелы они существа тонкие, чуткие. Хотя…

– Слушай, а давай пиханём пару вагонов контрабанды? Согласен отдать тебе две трети выручки. Вон, у наших гоблинов неурожай нынче, с голодухи пухнут. А гуталина, что они жрут за милую душу, у вас на фабрике хоть завались - и по цене грязи…

Против воли ангел прислушался. Отнюдь не лишняя денежка, конечно, дело хорошее - да и гоблинов жалко. Он вспомнил их тщедушные, неуклюжие с виду, словно изломанные фигурки. Представил себе глаза их детей… и бросился торговаться. И наконец, когда оба афериста ударили по рукам и спрыснули сделку - уж не соком, разумеется - бес присмотрелся к нему и вздохнул. Вынул из-под полы литровый аптекарский пузырёк с надписью "Валерьянка", сковырнул крышечку и протянул сосуд недоумевающему ангелу.

– Отошёл малость? А теперь слушай сюда. Дела куда хреновее - да настолько, что нам и впрямь могут немного нервы помотать. Есть там у нас один чертяка… ему пару веков тому в забое каменюкой по башке прилетело. И с тех пор он немного того… в общем, вдаль видит лучше, чем вблизи.

– Дальнозоркость, что ли? - собеседник ощутимо забеспокоился и на всякий случай ухватился за аптекарскую склянку.

– Не-а, провидец. Оракул. Пифий, в общем, - бес пыхнул своей вонючей самокруткой и вздохнул. - И напрочь шизанутый, как у них водится. Короче, предсказал тот крендель, что коль Механик наш сквозь Призму Вероятностей пролетел… ты только не падай, Элендил!

Он вскочил эдак суетливо, усадил бледного как бумага ангела на тушу недовольно фыркнувшего во сне Козерога. Набулькал тому полный стакан снадобья.

– Ну, и того… Свет, проходя через оптическую призму, расщепляется. Ну, так и тут вышло, и Александр наш… в общем, был один - а стало их несколько.

Ангел уже посерел и даже заметно поседел от ужаса.

– Пресвятая Галадриэль! Да мне и с одним мороки хватило! - слабо пискнул он и таки шмякнулся бы в обморок, если бы зорко поглядывающий бес не ухватил того за шиворот балахона.

Ловко он залил в бедолагу полный стакан валерианового зелья. И уставился на него, ожидая дальнейшего развития событий. Глаза у ангела вдруг стали совсем зелёными и чуть раскосыми, полезли из орбит. Из горла при судорожном выдохе пыхнуло синеватое бледное пламя.

– А-а… э-э, - только и выдавил он, хватаясь то за сердце, то за полыхающие огнём щёки.

И лишь когда чёрт повторил свою микстуру, ангел немного оклемался - вон, даже пёрышки на крыльях уже не так поникли.

– Ох и зараза, - вполголоса ругнулся страдалец. - Где такую достал?

Чёрт осклабился.

– Ха! Да специально ж для ангелов делали - вокруг Чернобыля все корешки валериановые пособирали, да на чистейшем денатурате настояли. Что, понравилось?

– Не то слово, - ангел уже заметно пришёл в себя и уважительно покосился на едва ополовиненный пузырёк. - Отрава хуже керосина. Ну, и сколько же теперь Механиков по мирам шастает? Добивай уже.

Собеседник озадаченно почесал себя меж рожек и вздохнул.

– Того не ведаю… Пошли искать, что ли?..

Когда двое надоедливо болтающих существ наконец прекратили сидеть на нём и исчезли, Козерог лениво приподнял голову и осмотрелся - не видать ли поблизости сердитой Большой Медведицы, и не шляется ли рядом проказница Малая? Не заметив никаких помех своим сновидениям, он перевернулся на другой бок, посопел-поворочался - и уснул опять.

* * *

– Вставай, смерд!

Свет ожёг по глазам, словно удар бича. Но даже этого не хватило, чтобы привести в чувство человека в изорванной одежде, слабо ворочавшегося на каменистой россыпи. И лишь щедрое поливание водой позволило тому мало-мальски очухаться. И даже сесть, неуверенно обшарив ладонями окружающее пространство.

И всё же, наконец он открыл глаза. Миг-другой ещё поводил по сторонам полубезумным взором в налитых кровью глазах - но всё же в них постепенно появился осмысленный блеск. Зачем-то он посмотрел высоко в небо, вздохнул. Ощупал себя, почесал в затылке.

– Вставай, смерд! - кончик копья кольнул в плечо.