Реформатор после реформ. С. Ю. Витте и российское общество. 1906-1915 годы - Элла Сагинадзе

Резкую перемену тактики «Русского знамени» можно объяснить следующим образом: узнав, что слухи о «Витте-“автобомбисте”» достаточно популярны, издание поспешило отразить эту версию на своих страницах. Значит, не только газеты являлись распространителями сплетен, но и, напротив, неформальная коммуникация формировала повестку дня в редакциях. Другими словами, «Русское знамя» не запустило эту сплетню в общество, а отразило на своих страницах уже сформировавшиеся слухи.

Версия о симуляции покушения еще долго имела хождение среди противников министра. На заседании Государственной думы 10 ноября 1908 года депутат фракции националистов С.И. Келеповский с трибуны, публично обвинил Витте в том, что тот инсценировал покушение «для саморекламы, а потом устыдился и замолчал». Об инциденте, произошедшем в Думе, имеются мемуарные свидетельства[337]. Этот факт особенно разителен, ведь многие данные, в том числе о взрывной силе снарядов, уже стали к тому времени достоянием общественности.

Параллельно с трактовкой преступления как симуляции распространилась и другая версия – о причастности к нему черносотенцев. В одной из статей «Биржевые ведомости» уже 1 февраля сообщали о возможных организаторах покушения: «Общая молва называет их: это – черносотенные организации, которые не раз открыто заявляли, что графа Витте следует убить за то, что он предал Россию»[338].

И для семейства Витте вскоре стало понятно – дело не обошлось без черносотенцев. Граф начал собственное расследование. Вскоре он получил однозначный ответ: к заговору на его жизнь причастны боевики московского отделения «Союза русского народа»[339]. В письме к дочери, Вере Нарышкиной, графиня Витте уже через несколько дней делилась своими чувствами:

Хотела бы знать, какая партия устроила покушение на папа? Думаю, что черносотенцы, хотя, конечно, этого никому не высказываю. Ты тоже никому не говори об этом. Власти систематически разрешали в их газетах смешивать папá с грязью и возбуждали против него народ. ‹…› Пишу тебе все это на случай моей смерти, чтобы ты знала, как все в действительности. Папá никому никогда такие вещи не скажет. Ты тоже никому ничего не говори о моих словах, а то, пожалуй, скажут, что я критикую лиц, стоящих у власти. Я очень нервна и расстроена, нет мерзости, которой они не писали бы о нас в газетах, а теперь еще хотели взорвать на воздух[340].

По-видимому, эти слова графиня адресовала не только дочери, но и правительству. Было ясно, что письмо подвергнется перлюстрации и его содержание станет известно полиции. Да и трудно представить себе Витте, который безучастно наблюдал бы за развитием событий.

На следующий день после обнаружения снарядов граф получил письмо с угрозами, написанное с целью вымогательства денег, и сразу же передал его в Департамент полиции. Вскоре он получил второе письмо: ему сообщалось, что, так как он не прислал требуемую сумму, на него будет совершено второе покушение. Граф также передал это письмо дежурившему у его дома агенту охранного отделения.

Террористы действительно планировали довести задуманное до конца, но на этот раз путем метания бомбы в экипаж Витте, когда он будет направляться на очередное заседание в Государственный совет. Информация исходила от одного из террористов, догадавшегося, что их направляют черносотенцы, а вовсе не революционеры. Он сообщил о готовящемся покушении одному из членов Государственной думы, тот – П.Н. Милюкову и одному из журналистов. Газетчик, в свою очередь, поделился этой информацией с бывшим начальником Департамента полиции А.А. Лопухиным, а последний через И.П. Шипова довел ее до сведения Витте[341]. По данным журналиста Л.М. Клячко, в числе тех, кто знал о покушении, были также председатель Государственного совета М.Г. Акимов и П.Н. Дурново[342]. Таким образом, круг людей, информированных о происходящем, был достаточно широк. Заседание перенесли с 26 на 30 мая 1907 года. Витте принял решение посетить Государственный совет, так как опасался, что отказ явиться на заседание будет расценен как трусость. Покушения не последовало.

24 мая 1907 года Витте виделся с М.М. Ковалевским, который позже вспоминал:

Он предложил подвезти меня. Я согласился. ‹…› На этот раз он уже не спросил меня, не боюсь ли я ехать с ним. Вероятно, ему еще был памятен мой ответ, что в переживаемое нами время можно подвергнуться и большей опасности, чем сидеть рядом с ним. ‹…› Но, вероятно, мысль об этой опасности снова пришла ему в голову, ‹…› он сообщил мне, что виновники подготовлявшегося покушения на его жизнь до сих пор не найдены, что на его вопрос – не принадлежат ли они к СРН [ «Союзу русского народа». – Примеч. ред.] – получен был ответ: «Не прямо к “Союзу”, но к близким к ним сферам, а кто именно – неизвестно». «Какой срам, – сказал я, – для правительства оставить неразысканными убийц Герценштейна, убийц Иоллоса – тех, кто подложил Вам бомбы!» Мой собеседник только поднял глаза вверх. «Я перестаю понимать Столыпина», – сказал он[343].

Витте с самого начала расследования казалось, будто власти желают подтвердить именно версию с «симуляцией преступления». Следствие велось медленно и, возможно, еще долго не пришло бы к окончательному выводу, если бы не происшествие, пролившее свет на имена организаторов и исполнителей террористического акта. 28 мая 1907 года в окрестностях Петербурга был найден убитым неизвестный молодой человек, лицо которого было намеренно обезображено. Возле трупа лежали разрывные снаряды. В сентябре в полицию поступило по почте письменное заявление от некоего В. Федорова, в котором он сообщал, что покушение на жизнь Витте было организовано убитым с изуродованным лицом, по фамилии Казанцев. Якобы тот обманным путем вовлек Федорова и другого революционера, Степанова, в организацию покушения на Витте, а потом и убийства редактора «Русских ведомостей» Иоллоса, объявив, что казнить они будут врагов партии социалистов-революционеров. Спустя некоторое время, сопоставив факты, они распознали в Казанцеве черносотенца, после чего Федоров его убил (поэтому и не произошло покушения на Витте по пути в Государственный совет). Тогда полиция объединила расследование покушения с двумя другими громкими делами – убийством одного из лидеров партии кадетов, экономиста и публициста М.Я. Герценштейна[344], и депутата I Государственной думы, сотрудника газеты «Русские ведомости» Г.Б. Иоллоса[345]. Подробности убийства Герценштейна и ход расследования обстоятельно изучены М.А. Витухновской-Кауппала, и мне нет необходимости останавливаться на этом сюжете подробно[346]. Важно лишь отметить, что российское правительство всячески препятствовало независимому расследованию финского суда. П.А. Столыпин регулярно получал от Николая II указания способствовать скорейшему прекращению дела[347].