Реформатор после реформ. С. Ю. Витте и российское общество. 1906-1915 годы - Элла Сагинадзе

Итак, самые разные общественные силы, зачастую непримиримые антагонисты, были убеждены, что граф не окончательно удалился от дел, а взял вынужденную передышку. Я думаю, такая общественная реакция имела несколько причин. Во-первых, для общественного мнения был значим опыт первой отставки министра – в 1903 году, когда он вскоре получил новое высокое назначение. Во-вторых, сказались энергичность государственного деятеля, исключительная властность, а также его прежняя активность, направленная на поддержание собственной популярности. Следует подчеркнуть, что общественная реакция в связи с отставкой кабинета Витте обуславливалась и конкретной политической ситуацией: в правительственных сферах не находилось сановников, которых можно было бы поставить в один ряд с уходящим премьер-министром по масштабу личности. Эти факторы были необычайно важны для общественного мнения, поэтому между отрицательными и положительными оценками в «политических отходных» не наблюдалось резких границ. И, вероятно, поэтому граф Витте постоянно оставался в поле зрения публики даже после ухода со своего ответственного поста.

Взрывы на Екатерининском канале 1 марта 1881 года навсегда изменили судьбу России. Пережив убийство Александра II, империя впервые лицом к лицу столкнулась с индивидуальным политическим террором, имевшим для страны серьезные последствия[296]. Среди тех, кто искренне скорбел о монархе, был и молодой начальник службы эксплуатации Юго-Западных железных дорог Сергей Витте. Он находился в театре, когда услышал о случившемся, после чего спешно вернулся домой и написал взволнованное письмо своему дяде, Р.А. Фадееву, с предложением создать тайную монархическую организацию, чтобы бороться с террористами их же методами. Целью организации, получившей название «Священная дружина», была также охрана жизни вступившего на престол Александра III. Демонстрируя верноподданническую преданность монархии, Витте активно участвовал в деятельности «Дружины», решая порой нетривиальные задачи, за что получил прозвание Антихрист[297]. Хотя просуществовала конспиративная организация не более года, в ее состав входили весьма влиятельные персоны: великие князья Владимир и Алексей Александровичи (родные братья Александра III), семейство графов Шуваловых, граф И.И. Воронцов-Дашков – министр императорского двора, князь А.Г. Щербатов, генерал Р.А. Фадеев, министр внутренних дел Н.П. Игнатьев, министр государственных имуществ М.Н. стровский, обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев. В обществе к этой инициативе отнеслись с иронией, а саркастичный М.Е. Салтыков-Щедрин назвал организацию «клубом Взволнованных Лоботрясов»[298]. Впоследствии Витте очень смущался, когда ему напоминали об этом факте его биографии[299]. По иронии судьбы через несколько десятков лет Витте и сам едва не стал жертвой правоконсервативного террора, когда на него совершили покушение черносотенцы.

Этот сюжет широко известен: 29 января 1907 года в дымовые трубы его дома на Каменноостровском проспекте в Петербурге заложили бомбы (или, как тогда говорили, «адские машины»). Задуманное не осуществилось: часовой механизм бомб не сработал, так как они были помещены в слишком узкие ящики, что уменьшило размах молоточка будильника. Подробности произошедшего изложены в мемуарах сановника[300]. Организовал покушение вице-председатель «Союза Михаила Архангела» В.В. Казаринов совместно с другим черносотенцем, являвшимся также агентом охранного отделения, – А.Е. Казанцевым. Последнему удалось подговорить двоих рабочих «крайне левого направления», А.С. Степанова и В.Д. Федорова, – внушить им, что Витте должен быть убит по решению главы революционно-анархической партии как крайний ретроград, который подавил революцию в 1905–1906 годах. В центре моего внимания будет не само покушение и последующее судебное разбирательство, а реакция общества на данное событие. Важно рассмотреть основные версии случившегося и те разговоры, которые велись в связи с этим вокруг Витте.

Практически сразу по столице расползлись слухи, что покушение инсценировал сам отставной реформатор – чтобы привлечь к себе внимание. На следующий день после случившегося А. Столпаков с возмущением сообщал об этом событии в частном письме:

Как тебе нравится новая выдумка Витте? Устроить себе дурацкое покушение в собственном доме. Как оно ни глупо, но ты увидишь, что цель будет им достигнута и многие из членов Госуд[арственного] Совета заедут к нему с выражениями соболезнования, а специально выбранный для производства следствия прокурор найдет какие-нибудь нити, похожие на ту веревку, которую так предупредительно выпустили заговорщики на жизнь Витте в комнату. Митрополит Антоний, чего доброго, даже благодарственный молебен отслужит, а что будут по этому поводу печатать за границей, того и представить себе трудно[301].

Противники графа оценивали этот случай с едким сарказмом. Н. Ломан, сообщая известному правому публицисту Б.М. Юзефовичу в Киев о петербургских новостях, заявлял: «Что Вам писать? Конечно, о страшном покушении на драгоценную жизнь Сережи. Сколько я ни встречал людей, все в один голос, без запинки, были уверены, что Сережа сам устроил это трубное покушение. На этот раз он никого не надул; конечно, многие ездили расписываться и поздравлять»[302]. Действительно, на следующий день графа посетили многие высокопоставленные лица, поздравляя его с избавлением от угрожавшей ему опасности, о чем известили читателей сразу несколько газет[303]. Л.А. Тихомиров, отмечая необычайно широкую распространенность этой версии, замечал, что некоторые в Петербурге прозвали Витте «автобомбистом»[304]. Подобные слухи оказались столь устойчивыми в силу целого ряда причин.