Дороги хаджа - Самид Агаев

– Что он говорит? – спросил Али.

– Простите, сударь, – смущенно ответил Раймонд. – Вы вызвали у командора подозрение. Я поручился за вас. Но оказалось, что этого недостаточно. Это госпитальеры, – добавил он, – они утверждают, что вы шпион.

Тем временем двое госпитальеров спешились и подошли к Али.

– Что им надо? – спросил Али.

– Они собираются обыскать вас.

Али схватили за руки. Он попытался, было вырваться, но не тут-то было. Его обыскали и извлекли из одежды именно то, что Али хранил, как зеницу ока – письмо Малики-Хатун. Али рванулся с силой, какой от него было трудно ожидать, госпитальеры полетели в разные стороны, но вернуть письмо ему не удалось. К нему бросились еще несколько человек и cкрутили его.

– Так, так, – произнес командор, внимательно осмотрев письмо. – Я вижу здесь имя султана Малика Ашрафа, заклятого врага христиан. Сударь, как вы можете это объяснить?

– Это письмо частного характера, – сказал Али, после того, как Раймонд перевел ему слова командора. – К тому же у вас кажется перемирие с ним.

– Перемирие перемирием, но бдительность терять нельзя, – сказал командор Раймонду, – передайте ему, что он арестован. Мы отвезем его в Иерусалим, пусть король сам разберется с ним.

В этот момент во дворе появилась Лада. Али качнул головой, подавая ей, знак не приближаться, и вполголоса бросил Раймонду.

– Рыцарь, прошу вас, скажите им, что она с вами и позаботьтесь о ней.

– Будьте спокойны, сударь, – сказал Раймонд и поспешил навстречу Ладе.

Появление Лады привлекло внимание командора. Он спросил у рыцаря:

– Кто эта женщина?

– Эта женщина со мной, – сказал Раймонд.

Командор удовлетворился ответом. Али позволили сесть на своего коня, после этого связали ему руки, и отряд выехал со двора.

– Что здесь произошло? – испуганно спросила Лада.

– Вашего друга обыскали, заподозрив его в шпионаже, нашли при нем письмо, адресованное сирийскому государю. Из-за этого его арестовали.

– В этом письме нет ничего предосудительного, – возмутилась Лада. – Бывшая жена моего покойного мужа просит султана Ашрафа выпустить из тюрьмы одного человека, секретаря ее второго мужа.

– Его отвезут в Иерусалим, разберутся и отпустят, – попытался успокоить ее рыцарь.

– В Иерусалим? Да вы с ума сошли. Какой Иерусалим. Мы едем в Мекку. Надо догнать их, – сказала Лада. – Надо убедить их отпустить Али. Вы должны поехать со мной.

– Благодарю за то, что разрешаете мне сопровождать вас, – сказал Раймонд.

– У вас нет другого выхода, это вы привели нас сюда. Значит, вы – причина его ареста, и вы должны помочь мне освободить его.

– Если вы, королева, считаете меня виноватыми, значит, так оно и есть, – благоразумно согласился Раймонд, – но я буду счастлив, служить вашему величеству.

– Тогда в путь, – приказала Лада.

– Я восхищен вашей выдержкой, – сказал Раймонд. – Любая другая женщина в этой ситуации потеряла бы самообладание…

– Не будем терять времени, – прервала его Лада.

– Простите, – сказал Раймонд, – у меня нет лошади.

Лада подозвала к себе сирийца, бывшего свидетелем всего происходящего.

– Хозяин, у тебя найдется лошадь для этого рыцаря?

– Лошадь, – оживился хозяин, – конечно же у меня найдется лошадь, вы хотите купить ее?

По его приказу слуга вывел из конюшни тощую кобылу, такую старую, что казалось следующий ее шаг, будет последним.

– Сколько ты хочешь за эту клячу? – спросила Лада.

– Десять динаров, – поспешно сказал хозяин.

– Ей цена два динара в базарный день, – бросила Лада. – я дам пять. И оседлайте ее.

– Согласен, – поспешно сказал хозяин.

Лада расплатилась с хозяином.

– Простите любезный, вы уверены, что этот одр может скакать? – опасливо спросил Раймонд.

– Этот скакун никому спуска не даст, – не моргнув глазом сказал хозяин, – если, конечно его как следует раззадорить.

Рыцарь недоверчиво покачал головой. Но Лада уже не слушая никого, выехала со двора, и ему ничего не оставалось, как взгромоздиться на бедное животное и последовать за ней.

Гроб Христа всегда пользовался уважением мусульман. Сам Иисус признавался святым Кораном, как один из наиболее почитаемых пророков. В течение пяти веков Иерусалим находился в руках арабов, и на протяжении всего этого времени христиане свободно приходили на поклонение к Святому Гробу. В том случае, если христианину приходилось искупать совершенное убийство или другое тяжкое преступление, церковь обычно предписывало ему епитимью в виде паломничества. Прикосновение к гробнице Христовой было наиболее действенным способом искупить свои грехи. Кающиеся паломники, небольшими группами садились на корабль, обыкновенно в одной из итальянских гаваней, плыли в Сирию и дальше караванами шли в Иерусалим. Босые, они приходили приложиться к Святому Гробу, искупаться в Иордане, уносили с собой пальмовую ветвь с Иерихона. И, хотя, мусульмане позволяли им беспрепятственно совершать богослужения, европейцам казалось, что освобождение Святого Гроба от нечестивых было бы делом приятным Христу. Дело пошло осенью 1095 года после зажигательной речи папы Урбана на Клермонском соборе, где присутствовали четырнадцать архиепископов, двести епископов, четыреста аббатов, тысяча рыцарей из южной Франции и несметное количество простого народа. Урбан призвал рыцарей взяться за оружие, чтобы защитить Христа от неверных сыновей Агари.

– Пусть каждый отречется от себя, – напомнил он им слова Евангелия, – и возьмет крест.

Толпа, охваченная религиозным экстазом, разразилась криками «Так хочет Бог, так хочет Бог». Эти слова стали боевым кличем крестоносцев. Епископ Адемар Монтейльский стал на колени и попросил папу благословить его на поход. Многотысячная армия последовала его примеру. Урбан поспешил сделать это. Затем он издал указ относительно похода.

«Всякий, – гласил декрет, – кто отправится в Иерусалим для освобождения церкви, а не для приобретения денег или почестей, заслужит своим путешествием полное отпущение грехов». Монахи и священники стали объезжать Францию и Германию, проповедуя крестовый поход.

Итак, принято считать, что причиной крестовых походов была клермонская речь папы Урбана, произнесенная на соборе 18 ноября 1905 года, возбудившая религиозный пыл европейцев. Однако собака зарыта не только в Клермоне. С тех пор, когда сельджукский султан Алп-Арслан, к которому восходил род принцессы Малики-Хатун одержал победу над византийскими войсками и взял в плен царя Романа Диогена, Константинополь чувствовал себя довольно неуютно. К тому же печенеги, близкие родичи сельджуков все чаще тревожили империю. В 1088 году они разгромили войско императора Алексея Комнина при Дерстре, и захватили в плен многих знатных византийцев. Сам император едва спасся бегством. Следующей зимой печенеги зимовали в виду самого Константинополя и совершали вылазки. Морские пути были перекрыты турецким пиратом Чахой. Обладая большим количеством кораблей, он полностью контролировал Босфор и Мраморное море. Когда стало известно, что он ведет переговоры с печенегами о совместных действиях против Константинополя. Император разослал письма с просьбой о помощи. Он обратился к половцам, к русским князьям и к западным правителям. Вот, что он писал в числе прочего графу Фландрии Роберту Фризу: