О красоте - Зэди Смит

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 119
Перейти на страницу:

— Черт, он только что был здесь. Отошел, наверное. Да где же он, черт побери?

Этот недуг Зора унаследовала от отца: оказавшись в компании религиозных людей, она начинала жестоко чертыхаться. Гости терпеливо стояли вокруг, наблюдая протуберанцы Зориной паники. Мимо проходила Моник, и Зора кинулась к ней, но ее поднос был пуст, а Говарда она не видела с тех пор, как он искал Зору (на выяснение этого обстоятельства ушло несколько долгих, томительных минут).

— Леви в бассейне, Джером наверху, — сообщила Моник, угрюмо пытаясь разрядить обстановку. — Он сказал, что не спустится.

Эту справку она выдала зря.

— Знакомьтесь, Виктория, — сказал мистер Кипе со сдержанным достоинством человека, не теряющего самообладания в нелепых ситуациях. — И Майкл. С твоим братом — старшим братом — они уже знакомы.

Его тринидадский бас-профундо легко заскользил по морю стыда, устремляясь к новым горизонтам.

— Да, уже знакомы, — подтвердила Зора, ни простодушно, ни всерьез, а как-то неопределенно между.

— Вы дружили в Лондоне, подружитесь и тут, — заключил мистер Кипе и нетерпеливо скользнул взглядом поверх ее головы, словно выискивая снимающую его камеру. — Однако я должен поприветствовать твоих родителей. А то получится, что меня вроде как в деревянном коне сюда провезли. Между тем, я просто гость и никаких сомнительных даров при себе не имею. По крайней мере, сегодня.

Он рассмеялся смехом политика, никак не повлиявшим на выражение его глаз.

— Да-да, — сказала Зора, мягко смеясь в ответ и так же, как мистер Кипе, бесплодно вглядываясь в глубь дома. — Я просто не знаю, где… А вы… вы все сюда переехали?

— Кроме меня, — ответил Майкл. — Я тут на отдыхе. Во вторник возвращаюсь в Лондон. Работа, ничего не поделаешь.

— Очень жаль, — вежливо сказала Зора, ни капли не разочарованная. Он был великолепен, но абсолютно несексуален. Внезапно она вспомнила того парня в парке. И почему приличные мальчики вроде Майкла не могут выглядеть, как он?

— А ты учишься в Веллингтоне? — спросил Майкл без особенного любопытства. Зора посмотрела ему в глаза, такие же, как у нее, маленькие и тусклые из-за очков.

— Ну да. Отец ведь там преподает, так что это, наверное, закономерно. Я собираюсь специализироваться на истории искусств.

— О, я с этого начинал, — сказал Монти. — В 1965 году я был куратором первой американской выставки в Нью-Йорке, посвященной карибской примитивной живописи. На сегодняшний день у меня самая обширная коллекция гаитянского искусства за пределами этого злополучного острова.

— Ого, и вся ваша — вот здорово.

Мистер Кипе догадывался, что его персона обладает комическим потенциалом, и всегда держал ухо востро, стремясь задушить насмешку в зародыше. Он рассказал о коллекции без задней мысли и не мог допустить, чтобы из-за нее его задним числом осмеяли. Сделав паузу, он произнес:

— Я рад, что имею возможность поддержать черное искусство.

Его дочь закатила глаза.

— Да уж, действительно, радость жить в доме с Бароном Субботой{18} в каждом углу.

Впервые Виктория что-то сказала. Зору поразил ее голос — он был громким, низким, решительным, как у ее отца, и абсолютно не вязался с ее кокетливой внешностью.

— Виктория читает французских философов, — сухо пояснил мистер Кипе и стал презрительно перечислять властителей дум самой Зоры.

— А… да… понятно, — мямлила, слушая его, Зора. Она выпила лишний бокал вина. Обычно этого было достаточно, чтобы она начала кивать собеседнику прежде, чем он выскажет свою мысль, и говорить тоном уставшего от жизни европейского буржуа, которого уже в девятнадцать лет ничем не удивишь.

— Боюсь, поэтому-то она и ненавидит искусство самым бездарным образом. Но в Кембридже этому горю, надеюсь, помогут.

— Пап!

— А пока она кое-чему поучится здесь — должно быть, какие-то лекции у вас будут общие.

Девушки взглянули друг на друга без особого восторга по этому поводу.

— Я не ненавижу искусство, я ненавижу твое искусство, — заявила Виктория. Отец ласково потрепал ее по плечу, которым она дернула, как строптивый подросток.

— Ну а наш дом мало похож на музей, — сказала Зора, оглядывая пустые стены и гадая, почему она говорит именно о том, чего не хотела касаться. — Наша семья предпочитает концептуальное искусство. Вкусы у нас экстремальные, поэтому большая часть нашей коллекции немыслима в домашней обстановке. Папа — сторонник теории потрошения, он считает, что искусство должно выворачивать тебя наизнанку.

Последствия этого заявления не успели обрушится на Зору. На плечи ей легли две руки.

— Мама! — Зора обрадовалась матери, как никогда прежде.

— Развлекаешь гостей? — Кики сделала приглашающий жест своей пухлой рукой в блестящих браслетах. — Вы Монти? Кажется, ваша жена говорила мне, что теперь вы сэр Монти.

Плавность, с которой Кики включилась в беседу, произвела впечатление на дочь. Все-таки презираемые Зорой традиционные светские добродетели Веллингтона — уклончивость, умение сглаживать острые углы, лживая любезность и расчетливая речь — кое-что значили. В пять минут все пальто висели, все гости держали по бокалу и вели небрежный разговор.

— Карлин не с вами, мистер Кипе? — спросила Кики.

— Мам, я пойду… Извините, приятно было познакомиться, — сказала Зора, неопределенно ткнув пальцем в комнату и тут же устремившись туда.

— Значит, она не пришла? — снова спросила Кики, удивляясь, почему это ее так расстроило.

— Моя жена редко ходит на подобные сборища. Она не любит светские муравейники. По правде говоря, ей уютнее у домашнего очага.

Кики была знакома с этой извращенной метафорой недоверчивых консерваторов, но подобный акцент слышала впервые. Похоже на Эрскайна — те же развинченные модуляции, но гласные невероятно полновесны и глубоки.

— Очень жаль. Мне казалось, она так хотела прийти.

— А потом внезапно расхотела. — Он улыбнулся, и в его улыбке Кики прочла уверенность деспота в том, что ей хватит ума не продолжать эту тему дальше. — Настроение Карлин переменчиво.

Бедная Карлин! Кики с таким мужчиной и ночь провести побоялась бы, не то что целую жизнь. К счастью, Кипса надо было познакомить с массой людей. Он не мешкая потребовал список видных веллингтонцев, и Кики любезно назвала Джека Френча, Эрскайна, нескольких факультетских шишек; объяснила, что приглашали и ректора, и промолчала о том, что вероятность его прихода равнялась нулю. Дети Кипса быстро растворились в саду. Джером, к большой досаде Кики, по - прежнему отсиживался наверху. Кики водила Монти по комнатам. Его беседа с Говардом была короткой и лукавой — своеобразной моделью их жгучего противостояния: на одном конце Говард, поборник художественного радикализма, на другом Монти с его консервативными культурными взглядами, причем Говард не смог показать себя хозяином положения, потому что был пьян и воспринял все слишком всерьез. Кики разлучила их, отправив мужа к куратору маленькой бостонской галереи, весь вечер пытавшемуся его поймать. Говард вполуха слушал этого нервного человечка, наседавшего на него в связи с запланированной серией лекций о Рембрандте, которую Говард обещал устроить и не устроил. Гвоздем программы должна была стать лекция самого Говарда, увенчанная фуршетом с вином и сыром за счет колледжа. Лекцию Говард не написал, проблемой вина и сыра не озаботился. Он смотрел на Монти, за плечом куратора верховодившего остатками его партии. У камина велся громкий и игривый спор с Кристианом и Мередит, на периферии которого обретался Джек Френч, не успевавший вставлять свои остроты, но все равно пытавшийся. Говард нервничал: защищают ли его предполагаемые сторонники? Что если они над ним смеются?

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?